[indent] Мы с Теодором не виделись с того самого дня, когда я помог ему выбраться из того злополучного подвала. Тогда, довезя его до дома, он попросил устроить встречу с Кристианом. И у меня не было другого выбора, кроме как согласиться. С тех пор чувство вины поселилось во мне, точило изнутри, как ржавое железо. Я понимал, что именно моё возвращение в Белвью принесло ему все эти беды. Но изменить я ничего не могу, к моему сожалению.

[indent] Я пытался отвлечься, думать о чём-то другом, но не смог. День за днём мысли неизменно возвращались к Тедди. Даже когда Мария просила отвезти её в свадебный салон, я сидел в машине, перелистывая его фотографии. Пальцы сами тянулись к телефону. Мне так хотелось написать хоть пару слов. Но стоило напечатать, как я стирал. Снова писал. Снова удалял.

[indent] В конце концов, я просто убрал телефон и закрыл лицо руками, будто это могло стереть его из памяти, выжечь воспоминание о нём дотла. Но легче не становилось. Вина оставалась внутри, всё такая же горькая, вязкая, отравляющая до последней капли.

[indent] И я никак не мог перестать думать о том, чем закончилась их встреча. Всё ли с Теодором в порядке? Хотя… сомневаюсь, что с ним вообще когда-нибудь было всё в порядке. Он встретился с убийцей своего рода. Впрочем, я сам не лучше. Я тоже убил члена его семьи, его любимую сестру.

[indent] Это воспоминание всплыло внезапно, оглушающе, как резкий удар по вискам. Боль прошила изнутри. Я прикусил нижнюю губу до крови, чувствуя на языке металлический вкус, свой собственный, мерзко-реальный.

[indent] Чёрт.

[indent] Мне бы следовало думать о свадьбе, а не о нём. Моя невеста в десяти метрах от меня, выбирает белое платье, а я… я сижу в машине, как последний идиот. Тяжело выдыхаю. Сам уже не понимаю, зачем вообще согласился на эту свадьбу. Теперь, когда я осознаю, насколько сильно она влияет на меня, не могу быть уверен было ли это моим решением.

[indent] Я больше ни в чём не уверен.

[indent] Я её марионетка. И это, пожалуй, самое страшное.

[indent] Есть ли хоть что-то настоящее между нами? Должно быть. Я твержу себе, что должно. Когда я был человеком, она мне действительно нравилась. Значит, я любил её… наверное.

[indent] Я бы окончательно сошёл с ума от всех этих мыслей и спутанных чувств, если бы не мои «побеги» на работу. В тот стриптиз-клуб, что я недавно купил. Только там, среди глухого ритма музыки и неонового света, можно было хоть на мгновение забыться. Дела там это единственное, что меня держало на плаву эти дни. И я поймал себя на мысли, как сильно соскучился по музыке. По сцене, по прожекторам, по рёву толпы, в котором растворяешься до последнего вздоха. По этой безумной энергетике, что бьёт током в самое сердце, её невозможно описать словами. Раньше это было моей отдушиной, моим способом отвлечься от всех ужасов, что я творил. Теперь же мысль о том, что я перестал выступать, вызывает вязкую тоску внутри.

[indent] Я вспомнил как приходил в бар, просто чтобы увидеть выступление Теодора. Он был прекрасен, музыка так окрыляет его. А я же утонул окончательно в делах и в бесконечно подготовке к свадьбе, пусть и большинство из них забрала на себя Мария. И где-то между всей этой драмой я потерял себя.

[indent] И мне так не хватает того времени с Тедди. Тех вечеров, когда мы пели дуэтом, когда смех звенел так чисто и искренне. Всё тогда было таким простым, лёгким, настоящим. Мы вместе писали тексты песен, спорили из-за строчек, смеялись над неудачными рифмами, а потом вместе пели.

[indent] Некоторые из тех записей я до сих пор храню у себя дома, они спрятанные от посторонних глаз. Для кого-то это просто бумага, но для меня — самое ценное, что осталось. Каждая мелочь, каждая вещь, пропитанная его присутствием, для меня — целый мир.

[indent] От Марии я их прячу, потому что не хочу, чтобы она знала, чтобы ревновала. Боюсь, что она может сделать что-то плохое Кроули. И я не могу этого допустить. Хотя… не могу ли? Когда она имеет надо мной такую власть? В прошлый раз я тоже думал, что смог ей отказать. И чем всё закончилось? Правильно. Подвалом для Теодора.

[indent] Чёрт. Как же я перед ним виноват.

[indent] Я снова беру телефон. Пальцы дрожат, но вместо Теодора, я пишу Марии:

[indent] Последнее слово вырвалось по привычке. Уже хотел стереть, но палец опередил мысль, сообщение ушло. И теперь я смотрю на экран, на это «люблю», и не знаю, значит ли оно хоть что-либо. Я слишком запутался. Единственное, что волнует меня сейчас — Тедди. Я должен его увидеть. Пусть он не захочет меня слушать, пусть даже выгонит, мне всё равно. Я хочу его видеть. Он мне необходим. С этими мыслями я резко завожу двигатель и мчусь к его дому, в надежде там его застать. Весь путь у меня в голове сплошная каша из фраз, которые я мог бы сказать, из извинений, из попыток начать разговор. И каждый раз мысленно нажимаю delete. Одна только дорога и гул мотора. Не замечаю, как оказываюсь у его дома. Машина останавливается.

[indent] Я сижу несколько секунд, тяжело дышу, будто набираюсь смелости. Затем глушу мотор, открываю дверь и выхожу. Подхожу к двери и стучу.
Тук-тук-тук. Ожидание кажется вечностью. Потом слышу шаги. Дверь открывается, Теодор стоит передо мной. Уголки губ сами поднимаются, а на языке застывает беззвучное «скучал».

[indent] — Привет — выдыхаю, почти шепотом. — Я… надеюсь, ты в порядке? Я очень волновался, как прошла встреча с Кристианом — голос дрожит, слова сбиваются. Только теперь я замечаю, как он выглядит, совсем не важно или мне так кажется. — Судя по всему всё прошло не очень, да? — бровь вопросительно вскидываю и губы поджимаю в тонкую линию. Мне безумно жаль, что он должен через всё это проходить. И от части это же моя вина. — Я могу чем-то тебе помочь? — голос становится мягче, но дрожь всё ещё выдаёт тревогу, вину и то, что за всеми этими словами прячется одно простое чувство, которое я так и не научился произносить вслух.

[indent] Мне тяжело смотреть на него в таком состоянии. Он словно тень самого себя. Потухший. Раздавленный. Запах алкоголя бьёт в нос, обжигает горло, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отвернуться. Он пил. Много пил. И, судя по его виду, по его тусклому взгляду, по дрожащим пальцам, облегчения это ему не принесло. Наоборот. Всё стало только хуже. Всё рассыпается на частицы. И самое страшное, что я не знаю, как ему помочь. Не знаю, как его защитить. Я ничерта не знаю. Блять!

[indent] — Не называй её так при мне — на выдохе произношу и тяжело вздыхаю. Я не знаю на чьей стороне мне сейчас стоит быть. Всё слишком сложно. Запутанно. Тяжело. Моё сердце с Теодором. Но мой разум видимо с Марией, учитывая всё её дерьмовое влияние на меня. И пусть она всё равно мне дорога. Боюсь, что, если мне падет выбор и я разорву кровную связь, я вряд ли останусь с ней. Я хочу быть с Тедди. Он моя судьба. Всегда ею был.

[indent] — Она ничего мне не приказывала! — слова вырываются слишком резко, почти с болью. Мне противно слышать, как Теодор называет Марию сукой. Хотя… я понимаю его. Как ни крути, она приказала убить его сестру. Она приказала с ним наладить отношения. И она приказала его доставить в тот проклятый подвал. Она сделала много плохого с ним моими руками. И от этого у меня внутри всё переворачивается. Становится гадко до тошноты. Но я ничего не могу изменить. Эта чертова связь между нами, словно цепь, вросшая под кожу. Я дёргаю её, пытаюсь порвать, но она только глубже впивается, оставляя кровавые следы. Но ничего с этим я поделать не могу. Эта чёртова связь с ней слишком крепка. Не смотря на всё моё желание, я не могу её так легко разорвать. Увы. Не могу.

[indent] — Я просто переживал за тебя. Хотел узнать, как прошла встреча… Всё ли с тобой в порядке… — голос становится мягче, но наполняется уже знакомой тревогой. Той самой, ядовитой, пульсирующей где-то под кожей. Она вспыхивает внутри, как огонь, будто кто-то подливает масло. Вспышка за вспышкой. Но кажется ему совсем всё равно на все мои слова. Он даже не оборачивается. Просто идет дальше в глубь дома, будто не слышит меня. А я стою как дурак на пороге без возможности войти. И Теодор словно мысли мои прочитав, тут же меня приглашает. Правда теперь моё волнение усиливается ещё и из-за этого, по спине пробегает холодок.

[indent] Я не могу себя контролировать, я подвластен Марии и соответственно Кристиану. И меня пугает тот факт, что я теперь могу спокойно проникать в его дом. И внутри появляется отравляющее ощущение, что я снова всё разрушаю. Стараюсь не заострять на этом свои мысли, чтобы не утонуть в очередной раз в озере из вины. Сейчас мне нельзя поддаваться этой слабости. И я делаю шаг вперёд, вхожу в его дом. Шаг за шагом я следую за ним. Воздух кажется тяжелее, чем должен быть. Кроули сидит в гостиной на диване, с бокалом в руке.

[indent] — Почему ты мне не расскажешь? Возможно мы так сможем тебя обезопасить. Нам нужно найти способ, как тебя защитить. Я не хочу, чтобы ты пострадал, слышишь? Я не выдержу этого... — хрипло проговариваю и с горечью поджимаю губы в тонкую линию. Мне ужасно тяжело видеть его в таком состоянии, но и исправить я ничего не могу. Кристиан сильнее меня. Да и я с этой связью с Марией тот ещё помощник... Она держит меня на коротком поводке, я её марионетка, и кажется у меня и вовсе нет свободы. Я готов был бы всё отдать, чтобы уберечь Тедди, но даже это не в моей власти. Мои руки связаны. И где-то на дне этой тишины во мне растёт страх, такой холодный, такой липкий. Страх, что однажды я снова стану для него угрозой. Я опускаю взгляд, пытаясь спрятать дрожь в пальцах, но она всё равно выдаёт меня. И я стою перед ним, словно тот, кто потерял не только надежду, но и право на неё.

[indent] Я опускаюсь на край дивана. Теодор сидит напротив, но будто где-то далеко. Каждое его движение пропитано болью, как будто даже воздух вокруг стонет от неё. Я чувствую это кожей, такую гулкую, живую боль, и моё сердце в который раз рвётся на куски. — Стоп! — произношу непонимающе — Откуда ты знаешь про руку? Это был ты? — бровь вопросительно вскидываю и ещё пристальнее впиваюсь взглядом в Тео. — Что ты со мной сделал? — продолжаю спрашивать, но почему-то странное чувство, что он здесь не при чём не уходит. Мне не хочется верить, что он мог применить на мне какое-то заклинание. Но чем дольше он молчит, тем сильнее усиливается моё волнение. Тишина давит. Каждый мой вдох будто звучит слишком громко, чуждо. Волнение подступает к горлу, колотится в висках. Кажется, я сейчас просто сорвусь.— У тебя есть выпить? — срывается резко с губ, словно алкоголем я хочу затушить ту чёртову тревогу внутри, что полыхает с каждым вдохом всё сильнее и сильнее.

[indent] Я и вправду не хочу верить, что всё это какой-то замысел Теодора. Внутри всё протестует против этой мысли, цепляется за надежду, как утопающий за воздух. И всё же сомнение гложет, не отпускает. Вряд ли Мария в этом участвовала, она бы не позволила причинить мне вред. Никогда. Я знаю это. Или… думал, что знаю. Стоит лишь вспомнить Кристиана и уверенность рассыпается мгновенно. Становится страшно. Страшно от того, что, я лишь разменная монета в чужой, тщательно выстроенной игре.

[indent] Вижу, как меняется его лицо. Слышу, как хрипнет голос. Стоило лишь мне начать защищать Марию. И от этого моё сердце трескается, как фарфоровое. Мне тяжело смотреть на него такого. Тяжело вновь осознавать, что я ничем не могу ему помочь. Слишком тяжело.

[indent] — Я сам не знаю, где правда. Боюсь, её влияние слишком глубоко, оно словно пустило корни во мне, и я ничего не могу с этим поделать. Моё сердце тянется к тебе... — голос дрожит, дыхание сбивается. На секунду я замолкаю, поджимаю губы. — Но и её отпустить я не в силах — добавляю на выдохе, и в голосе звучит такая горечь, что скрыть её невозможно.

[indent] — Извини, я не подумал... — губы поджимаю, взгляд падает вниз. В ту же секунду мысленно ругаю себя за эту глупость. Ведь я прекрасно знаю, какое влияние она на меня имеет. Своими попытками помочь я только всё порчу. Я не хочу, чтобы его план рухнул, возможно, это единственный способ, как он сможет защититься от Кристиана. А меня волнует лишь одно — жизнь Теодора.

[indent] — Мне и вправду лучше ничего не знать. Я только всё испорчу. И это совсем не то, чего я хочу... — тяжело выдыхаю, снова осознавая, насколько я ничтожен и бессилен. Я не могу ничего, совсем ничего. И это сводит с ума. До дрожи. До хрипов. До искусанных, до крови, губ.

[indent] И я был прав, сомневаясь, что Теодор способен причинить мне вред. Но всё равно ругаю себя за то, что допустил даже тень этой мысли. От его безумного смеха мне становится не по себе, ком в горле застревает, дыхание сбивается. Я не нахожу слов, чтобы снова извиниться. Этих чёртовых "прости" стало слишком много, и всё впустую. Я лишь разрушаю его жизнь одним своим присутствием. И всё же не могу уйти. Прекрасно понимая, что не приношу ему ничего хорошего. Но если я так сильно его люблю, то почему не нахожу способа его защитить? Почему всё, на что меня хватает — это очередное, жалкое: Извини. Тяжело выдыхаю. Злюсь на себя. До боли в висках. До немоты.

[indent] И не то чтобы слова Теодора меня удивили, скорее, выбили из привычного хода мыслей. Недоумение всё же остаётся. — Но зачем это Кристиану? — едва слышно срывается с губ. — Какой смысл связывать наши жизни? — голос хрипнет, когда до меня наконец доходит, что Мария, должно быть, всё знала. Более того, возможно, даже помогла. От этой догадки по позвоночнику ползёт холодок, такой скользкий и ядовитый, как змея. Я невольно ежусь, будто пытаюсь стряхнуть с себя это ощущение.

[indent] Беру бутылку и стакан, наливаю себе наполовину и тут же осушаю, жадно глотая обжигающую жидкость. — Как она могла это позволить... — хрипло выдыхаю, чувствуя на языке горечь, не только от алкоголя, но и отравляющую, липкую, изнутри. Я бы, наверное, окончательно утонул в мыслях о Марии, о предательстве, о нашей связи, если бы не услышал следующие слова Тедди. Он… любит меня? После всего, что я ему сделал, он всё ещё любит? От этой мысли на лице появляется едва заметная улыбка, такая мягкая, тёплая, почти невольная. И пусть он не произнёс это слово полностью,  по интонации, по контексту, я понял всё. Наблюдаю, как он пытается сдержаться, как замолкает, будто спохватившись. И мне так хочется ответить ему тем же… но он встаёт и уходит.

[indent] Я остаюсь сидеть на диване, снова хватаюсь за бутылку, наливаю добавку и тут же осушаю, жадно глотая. Теодор возвращается с какой-то книгой, садится напротив, листает пожелтевшие страницы. Я ставлю стакан на столик. А мой немой вопрос так и застывает на языке: Зачем ты мне помогаешь? Но он ведь уже сказал зачем. Он почти признался тебе в любви. А ты всё ещё, как дурак, удивляешься зачем это ему. Адриано… ну какой же ты дурак.

[indent] Кусаю губы и не свожу взгляда с Теодора. Слушаю каждое его слово. И не могу выразить, насколько благодарен ему за попытку помочь… хотя прекрасно знаю, что я этого не заслужил. Я убил его сестру, чёрт возьми. А он всё ещё хочет спасти меня. Наблюдаю, как он захлопывает книгу, кладёт рядом и берётся за стакан. Вижу его терзания. Вижу, как ему тяжело. И теперь его бремя стало ещё тяжелее из-за меня. Блять.

[indent] Он вдруг поднимается, подходит ближе и садится рядом. От этой близости мне сразу становится не по себе, будто воздух вокруг раскаляется, густеет, превращается в свинец. Его пальцы касаются моего подбородка, резко поворачивая лицо к себе. От этого прикосновения внутри вспыхивает огонь, такой горячий, живой, беспощадный. Я горю изнутри, и вместо крови по венам течёт пламя.

[indent] Но от его слов я мрачнею ещё сильнее. Я не уверен, что хочу эту свадьбу. Я вообще уже ни в чём не уверен. Кроме одного. Я хочу быть с ним. Хочу его поцеловать. Как же я сильно по нему скучал. Но слова застревают где-то в горле. Кроули нежно гладит мою щёку, и я не могу отвести взгляда. Это притяжение всё такое же безумное, неотвратимое, до боли знакомое.

[indent] Его слова режут сердце остро, беспощадно, словно лезвием. Я не могу быть счастлив. И прекрасно знаю, почему. Но вслух произнести это не решаюсь. Он резко убирает руку и отворачивается. А я уже не в силах сдержать этот порыв, внутри всё клокочет, бушует, превращаясь в хаос. И сейчас единственное, чего я хочу — сказать то, что должен. Ради него.

[indent] — Мы оба знаем, почему я не могу быть счастлив, Тедди — голос дрожит, ломается под тяжестью эмоций. — Я люблю тебя. Люблю так сильно, что не знаю, как справляться с этим чувством вдали от тебя. Мне бы хотелось оставить тебя в покое, чтобы всё было иначе. Но даже этого я сделать не могу... — тяжело выдыхаю, губы сжимаю в тонкую линию. Встаю, обхожу его и сажусь рядом, чтобы снова встретиться с его взглядом. Хотя прекрасно знаю, что от этого станет только больнее.

[indent] Я осторожно касаюсь его лица, веду кончиками пальцев по коже, будто пытаюсь запомнить каждую черту. — Мы оба знаем, что ты должен сделать. Ради себя самого — голос становится тише, почти шепотом. — И я готов. Готов с того самого, проклятого дня. Поэтому всё хорошо. За меня тебе не стоит переживать... и уж тем более спасать. Я этого не заслужил. А вот ты… заслужил. Заслужил быть счастливым. Заслужил жить спокойно, зная, что Кристиана больше нет. И у тебя всё это может быть, тебе нужно лишь решиться — губы дрожат от эмоций, от осознания того нелёгкого выбора, который я делаю ради него, потому что иначе не могу. Я наклоняюсь ближе, касаюсь его губ, так мягко, едва ощутимо. Не отстраняясь, смотрю прямо в глаза. Беру его за руку, кладу себе на грудь, туда, где бьётся сердце. И в губы его шепчу: — Сделай это.

[indent] Я готов умереть.

[indent] Я знаю, что этим искуплю свою вину за убийство его сестры, за всю боль, что причинил ему. Может быть, хоть так он сможет жить счастливо. Он этого заслуживает. Всегда заслуживал.

[indent] Но то я, то Мария, то Кристиан вечно становились на пути его счастья. И моей смертью мы разом уберём две фигуры с доски. Пусть я всего лишь пешка, Кристиан же ферзь. Останется только Мария. Думаю, с ней он, если понадобится, справится и сам. Не то чтобы я желал ей смерти,  конечно нет. Всё-таки она всё ещё моя невеста, та, кто обратил меня… между нами всё ещё есть связь. И эта смерть, это лишь побег от ядовитых оков, что окончательно меня пленили. Если же она сама полезет к Теодору, значит, сама и нарвётся. Хотя я надеюсь, что у неё хватит ума уехать из города и никогда сюда не возвращаться.

[indent] К тому же жизнь Теодора связана с моей матерью. Если с ним что-то случится, это станет для меня двойным ударом. Я не могу этого допустить. Я слишком сильно его люблю. Я просто не выдержу, если потеряю его. Даже зная, что мы никогда не будем больше вместе. Я не могу себе позволить его потерять. Не могу.

[indent] Он прижимает свой лоб к моему и от этого под кожей пробегают электрические разряды. Дыхание сбивается. И так хочется спросить: Почему же мне так идёт жертвенность? Но Теодор отвечает раньше, чем я успеваю произнести хоть слово.

[indent] — Как жаль, что даже здесь я не могу ничем тебе помочь — тихо шепчу в ответ. — Впрочем… у тебя всё ещё есть шанс расквитаться со мной, ты сам знаешь за что — голос дрожит от горечи. Я не способен изменить прошлое. Чёрт возьми, я даже имени её произнести не могу. Я не в силах принять, что действительно мог сотворить подобное. Всё это будто бесконечный кошмар, который продолжает преследовать меня наяву.

[indent] — Или… ты можешь убить Кристиана без колебаний, при первой же возможности. Не стоит переживать за меня, я готов к расплате — произношу искренне, хоть мне это даётся невероятно тяжело. Думаю, что Теодору тоже нелегко.

[indent] Он чуть отстраняется, и во мне тут же вспыхивает желание вновь прильнуть к нему, снова ощутить его тепло, его самого. Его следующие слова вызывают у меня слабую улыбку, такую искреннюю, тёплую, но всё же болезненную. — Ты всё сможешь. Ты сильный — шепчу тихо, не отводя взгляда. От его прикосновения к моему лицу под кожей вновь пробегает разряд. Это проклятое напряжение будто клубится в венах, отравляя всё своими ядовитыми парами. Его рука скользит к шее и по телу бегут мурашки. От его слов, от его действий сердце окончательно сбивается с ритма, бьётся так громко, будто снова пытается вырваться наружу и упасть прямо в его ладони.

[indent] Мягкое прикосновение к моим губам заставляет их вспыхнуть, изнывать от желания ощутить ещё больше. И я поддаюсь этому порыву. Отвечаю на поцелуй так же медленно, с тем особым наслаждением, которое мы так и не забыли. Наши языки переплетаются в болезненном, жгучем танце. Дыхание становится обжигающим. Как же сильно я скучал по нему. До боли. До безумия. Он на миг прерывает поцелуй и шепчет признание, и от этого всё внутри переворачивается. Это не может быть явью. Это всё сон, не иначе.

[indent] И снова я не успеваю ответить, хотя так хочется сказать, что и я не смогу без него. Я люблю его слишком сильно. Он вновь целует меня, так же медленно, будто мы оба боимся спугнуть этот хрупкий миг. Я отвечаю, нежно касаясь его губ, и наши языки снова переплетаются в едином танце, полном тепла и боли, тоски и желания.

[indent] И вдруг я чувствую как его рука скользит вниз, ныряет под мою футболку, касается кожи. От этого прикосновения вырывается едва слышный, сладкий стон, подавленный, но неизбежный. Горячая волна накрывает мгновенно, растекается по телу ядовитым жаром, и я уже не управляю собой. Тело отвечает первым, член мгновенно реагирует, изнывает, требует. Мне хочется поддаться полностью. До конца.
Но я не могу.

[indent] С усилием разрываю поцелуй и смотрю ему прямо в глаза. — Ты всё так же сводишь меня с ума — голос дрожит, дыхание сбивается, будто лёгкие перестали слушаться. Я мягко касаюсь его щеки пальцами, провожу по тёплой коже, будто пытаясь убедиться, что он настоящий, что это всё действительно не сон. — Я тоже не смогу без тебя в этом мире — шепчу в его губы. — Ты для меня всё. Ты для меня и есть мир. Я так сильно тебя люблю, Тедди… Ты даже не представляешь, насколько… — хриплю, эмоции бушуют внутри ураганом, а на глаза наворачиваются слёзы.

[indent] Мне бы хотелось, чтобы в нашей жизни всё было гораздо проще. Но разве такое возможно? Боюсь, что уже в следующий миг Теодор пожалеет о сказанном. Ведь я всё тот же убийца его сестры, а не тот парень, в которого он когда-то влюбился. И я боюсь, что он оттолкнёт меня так резко и больно, что я просто не выдержу. Во мне слишком много страхов. Но главный — я слишком боюсь его потерять.

[indent] — Но я боюсь, что ты обо всём этом пожалеешь. Поэтому нам лучше остановиться. Я слишком… слишком сильно на тебя реагирую — тихо вздыхаю и смущённо опускаю взгляд. — И к тому же тебе сейчас явно плохо. Я не хочу пользоваться ситуацией. Давай лучше поднимемся наверх, я уложу тебя в кровать — медленно поднимаю на него глаза и нервно прикусываю губу. — Приставать не буду, честное слово — поднятыми руками изображаю театральный жест капитуляции. — И… слишком прижиматься тоже не стану, а то я за себя не ручаюсь — добавляю с лёгкой, почти застенчивой улыбкой, а уголки глаз сами тянутся вверх.

[indent] Я поднимаюсь с дивана и протягиваю ему руку. — Давай, я помогу тебе. Надеюсь только, что он не обратит внимания на то, как у меня предательски выпирает в штанах. И без того неловкость едва не обжигает. Но даже от одних лишь мыслей жар внутри вспыхивает ещё сильнее. Рядом с Теодором иначе просто невозможно.

[indent] В этот момент я ощущаю близость наших душ как никогда раньше. Пусть моя душа давно проклята, почернела от всего, что я пережил и сделал, она всё равно неизменно тянется к его. И именно сейчас я отчётливо понимаю, что мы были созданы друг для друга. Какими бы ни были планы судьбы, как бы она ни пыталась нас развести, мы должны были быть вместе. Должны. Но моё обращение всё разрушило. Если бы не оно… всё сложилось бы иначе. И Лора была бы жива.

[indent] И чувство вины, как прожорливый червь, прогрызает моё бьющееся сердце. Оставляет в нём дыры, пожирает каждую ткань, сдирает всё до самых костей. Отвратительное ощущение, от которого мне никогда не избавиться. Слово "виновен" будто выбито на внутренней стороне рёбер так грубо, так кроваво, навсегда.

[indent] Виновен. Виновен. Виновен! — тихий шёпот разрастается эхом в сознании, заполняя собой всё пространство внутри.

[indent] И только Теодор не даёт мне окончательно сойти с ума. Только он удерживает меня над пропастью безумия. Только моя любовь к нему. Только его чувства ко мне. Этого достаточно, чтобы не сломаться. Хотя бы сейчас. Он значит для меня слишком много. Я не представляю жизни без него. Не представляю…

[indent] — Прошлый раз научил меня, что нельзя так просто поддаваться желанию. Я могу ранить тебя, даже не осознавая этого. А причинять тебе боль — последнее, чего бы я хотел. Впервые за долгое время я хочу, чтобы между нами всё было правильно… как когда-то. Ты этого заслуживаешь… — голос срывается на хрип. Я невольно улыбаюсь, наблюдая, как его глаза вспыхивают. Они буквально искрятся от чувств. Это самое прекрасное, что я мог бы увидеть сейчас… и самое необходимое. Но всё равно где-то внутри меня живёт страх, что всё станет только хуже. Что я причиню ему боль. Что он отвергнет меня после... и тогда станет невыносимо. Я и так сломан. Мой внутренний демон всё ещё рвётся наружу, голодный, яростный. Но я держу его, удерживаю из последних сил, только чтобы он не причинил вред Теодору. Только ради него я всё ещё в сознании, всё ещё держусь на этом хрупком краю. И я так боюсь, что малейшая боль заставит клетку из рёбер треснуть. И тогда монстр вырвется… И устроит кровавое месиво, с последствиями которого я никогда уже не смогу смириться.

[indent] Чувство вины сожрёт меня заживо.

[indent] Я знаю.

[indent] — Я не хочу, чтобы ты потом об этом жалел — в этот момент в моей улыбке появляется едва уловимая нотка грусти. Как бы я ни пытался скрыть её, она всё равно просачивается наружу, пропитывает каждое слово. Даже несмотря на то, как сильно мне хочется поддаться соблазну и взять его так, как я хочу…

[indent] — Боюсь, если ты начнёшь меня целовать, я точно за себя не ручаюсь. Ты же знаешь, каким властным я могу быть в такие моменты. Так что… не буди во мне зверя — стараюсь превратить это в шутку, но выходит она с болезненным привкусом. Я слишком хорошо помню, как после возвращения потерял контроль и взял его силой. Перешёл все границы. Слишком сильно хотел его, слишком яростно жаждал. И взял. Не смотря на всю свою безграничную любовь к нему. И потом также сильно себя ненавидел за это. И я уверен, что те воспоминания не принесут ему ничего хорошего.

[indent] Он хватает меня за руку, поднимается и от одной этой близости внутри будто взрывается напряжение. Воздух вокруг становится пьянящим, густым, почти опасным. Его пальцы обжигают кожу, прикосновение к плечу отдаёт жаром, который расползается по всему телу. Чем ближе он, тем труднее держать себя в руках. Тем сильнее рвётся наружу то, что я пытаюсь удержать. Я только надеюсь на одно, что когда я уложу его в кровать, станет хоть немного легче. Но станет ли? Я не знаю.

[indent] Мы поднимаемся наверх. Идём по коридору. Заходим в одну из комнат. Я почти не замечаю сорванных обоев и пустоты, всё моё внимание полностью приковано к Кроули.

[indent] Я практически не слышу, что он говорит. Дыхание сбивается, как только вижу, как он стягивает с себя футболку, а затем штаны. Мой взгляд бесстыдно скользит по его телу, и от этого член ещё сильнее наливается, туго упираясь в ткань. Он ложится и я сразу ложусь рядом. Все мои мысли тонут в запретных фантазиях. И от его лёгкого прикосновения к моему лицу становится только хуже. Теодор будто дразнит меня, подвигается ещё ближе, касается коленом между моих ног. Потом убирает ладонь с лица и мягко обнимает. От этой близости меня буквально разрывает от желания. Я задыхаюсь от возбуждения.

[indent] — Не говори мне такого… ты этими словами развязываешь мне руки — выдыхаю шутливо, но дыхание всё так же сбивается. — Я слишком тебя жажду. И то, как ты касаешься меня коленом… только всё усугубляет — хриплю, медленно облизывая губы. Мысли рвут изнутри, выжигают, не дают ни секунды покоя.

[indent] — Я последний, о ком тебе стоит переживать. Лучше подумай о себе. О своём счастье — шепчу почти неслышно, словно нас кто-то может подслушать. Страхи всё ещё держат меня в тисках. Сковывают, пленят.

[indent] Но его следующие слова… выбивают улыбку, которую я не могу скрыть. Я так сильно хочу его поцеловать, так сильно хочу раствориться в нём, что ничуть не против его предложения. — Я очень этого хочу — произношу хрипло, до боли искренне.

[indent] Он придвигается ещё ближе. Его губы едва касаются моих, так нежно, что сердце пропускает удар. И я сразу отвечаю. И с этим поцелуем наружу вырывается всё, что я так долго держал глубоко в своём проклятом сердце. Его тихий стон сводит меня с ума. Я хочу большего. Намного большего.

[indent] Я трусь возбужденным членом о его колено, ловя каждое движение, каждую крошечную искру удовольствия. Поцелуй становится настойчивее. Наши языки сплетаются, я стону от наслаждения. Моя рука скользит вниз по его телу, проникает под резинку белья. Я обхватываю его член и начинаю двигать рукой, неудобно, но желание слишком сильное, чтобы остановиться. Я не в силах сдержать этот порыв. Он доводит меня до безумия. Я жажду его целиком. Всего. Жажду.

[indent] Только он умеет разжигать во мне такое пламя. Только он способен испепелить меня дотла. Только его взгляд. Только его прикосновения. Только его признания. И только мои чувства к нему.

[indent] Как бы тепло я ни относился к Марии, к ней я не испытываю ничего подобного. Да, я люблю её. Всегда любил, несмотря ни на что. Но ни разу она не вызывала во мне такого неописуемого роения чувств. Всё это что-то нереальное, космическое, не поддающееся объяснению. Будто любовь из другого измерения, существующая где-то между нашим миром и неведомым иным.

[indent] Одним лишь прикосновением Теодор будто залечивает мои раны. Наполняет трещины своей любовью так глубоко, что мне снова кажется, что я способен жить полноценно, без этой отвратительной сломанности. И пусть это длится всего мгновение, но в эти секунды мне действительно становится легче.

[indent] Я дышу полной грудью, наполняя лёгкие его ароматом до краёв, запахом парфюма, смешанным с нотками алкоголя, и этим невыносимо горячим воздухом, раскалённым жаром его чувств, сгущающимся до состояния жидкого огня. И кажется, моя проклятая душа начинает оживать. С неё осыпается зола и запёкшаяся кровь. Она снова пульсирует жизнью, чем-то человеческим, необъяснимым, но до невозможности прекрасным.

[indent] И вот сейчас, рядом с Кроули, я и правда оживаю, будто возвращаюсь к самому себе прежнему. Я знаю, что это лишь миг, короткая вспышка, но мне так не хватало этого ощущения. Как же я скучал. И как же мне не хватало Тедди. Как глубоко я закопал эти чувства. Как отрёкся от них, выстраивая внутри себя стену. Каким же дураком я был. И как сильно хочу всё вернуть… Пусть даже сам едва верю в такую возможность. Но хочу.

[indent] — Тедди, ну какой же ты упрямый — произношу это не с желанием задеть, а искренне, с теми чувствами, что больше не получается удерживать за внутренней стеной. Уголки губ сами собой поднимаются. Монстр под рёбрами пытается зарычать, скалится, пуская пену по клыкам, и шипит: Ты об этом пожалеешь. Обязательно пожалеешь.

[indent] Но плевать на моего внутреннего демона. Плевать на всю эту чёртову реальность. Сейчас я как никогда близок с Теодором. Моё сердце понемногу заживает, раны медленно стягиваются. И я снова учусь улыбаться, так искренне, со всей любовью к нему. Без злости. Без ненависти. Без маски.

[indent] Впервые я столь настоящий рядом с ним. Так же, как когда-то было между нами, когда я ещё был человеком. Но за эти пять лет всё изменилось. Я потерял самого себя. Выжёг остатки человечности. Отдался на растерзание внутреннему зверю. Позволил ему руководить. Позволил ему совершать ужасные вещи. Я слишком много ему позволял, лишь бы заглушить боль разбитого сердца, лишь бы утопить эту бесконечную тягу, эту неконтролируемую любовь. И только сделал себе хуже.

[indent] Его взгляд пленит. Заставляет забыть обо всем на свете. Весь мой мир сконцентрирован в этом моменте. Он моя Вселенная. Он моё всё. Желание пробуждается сильнее в каждом касании губ. В поцелуе, что горячее самой лавы. Жадно хватаю его губы. Наши язык сплетаются в нечто единое, прекрасное. Задыхаюсь от чувств. Задыхаюсь от желания. Задыхаюсь от жара ниже живота. Член продолжает наливаться, крепнуть. И его: Oh fuck — только сильнее заводит.

[indent] Тихий стон удовольствия пропитывает жаркий поцелуй. Теодор сильнее прижимается. Трется. И мои стоны становятся громче, протяжнее. Хватаю его губы в ответ рванно. Жар невыносимо быстро распространяется под кожей, прожигая вены, сосуды, клапаны сердца. Кусает меня за нижнюю губу, оттягивает, рычит. И я готов отдаться на растерзание этому бесконтрольному возбуждению. Больше нет сил сопротивляться. Да и желание наполнено лишь этими чувствами, этим огнем.

[indent] Хватает за запястье и я даже не сопротивляюсь. На его слова лишь молча улыбаюсь, прекрасно понимая, что будет дальше. И я так сильно хочу этой близости. Невыносимо сильно. Чувствую как тело дрожит изнутри. Жаждет его каждой клеточкой. Он садится сверху, подхватывает дрожащими руками футболку и моё дыхание становится ещё тяжелее. И от его мягкий касаний к коже я готов сгореть моментально. Превратится в пепел из чувств оголенных. Наслаждаюсь каждым прикосновением. Сладко стону от удовольствия, закусывая нижнюю губу, когда он касается языком к серьге на соске и слегка оттягивает. Затем поднимает выше и помогает мне снять футболку. От его касаний с ума схожу. Не сдерживая ни свою реакцию ниже живота, ни стоны.

[indent] От его признания по телу проходят мурашки. — И я тебя люблю, Тедди — на выдохе произношу, не в силах перестать задыхаться. Он творит со мной что-то невообразимое. Кусает за мочку уха и я снова стону, так протяжно и сладко. Спускается вниз оставляя дорожку горячих поцелуев. Расстегивает джинсы нетерпеливо, стягивая их с меня. Я приподнимаюсь, помогая избавиться от ненужной ткани. И когда он касается языком тела, проводит по краю резинки белья, я еще сильнее завожусь. Член наливается нетерпеливым желанием. Сжимает его поверх ткани. И я готов задохнуться от возбуждения. От жажды его касаний. От него самого.

[indent] Он стягивает с меня нижнее белье, и я сам весь сгораю от нетерпения. Касается языком к возбужденной плоти. И чертов громкий стон разрывает раскаленный воздух в комнате, будто острый клинок, что разрезает кислород на части. И от того как Тео стонет, меня еще сильнее накрывает. Он обхватывает головку так нежно, ласкает языком. А я дрожу невыносимо. Как же долго я этого ждал. Как бесподобны ощущения. Как сильно я горю изнутри. И даже мой внутренний монстр притих, он наслаждается не меньше меня.

[indent] — А как же я мечтал... — проговариваю хрипло, не переставая задыхаться. — Хочу тебя — все также хрипло, желанно, закусывая нижнюю губу. Теодор активно начинает принимать член в себя и от ощущений я только громче стону. Наслаждаюсь как он скользит в его глотке раз за разом. Тело сильная дрожь пробирает. Блять, как же он меня возбуждает. Касаюсь пальцами его кудрей, обхватываю руками голову и сам с силой насаживаю на твердый член. Не в силах сдержать порыв. Я слишком сильно его желаю. Невыносимо сильно. Ещё, ещё и ещё. Ствол мокрый от его слюны. Я двигаю бедрами, стараюсь активнее вбивать в него возбужденный член.

[indent] — Коснись к себе — хрипло проговариваю. — Хочу, чтобы ты надрачивал, пока принимаешь мой член в себя — даже от собственных слов и желаний начинаю сильнее задыхаться, жадно хватая воздух губами. Не перестаю насаживать его на твердый ствол, наслаждаясь ощущениями, ещё крепче впиваюсь пальцами в его кудри. Слегка задерживаюсь, получая удовольствие от глубины его глотки и затем снова проникаю в него раз за разом, наслаждаясь как его губы плотно обхватывают член. Как же он сводит с ума. Как же сильно его люблю. Как же сильно кроет от возбуждения. Блять...

[indent] Сколько бы лет ни прошло, чувства всё равно прожигают след, будто выжженная метка, которая не хочет заживать. И где-то глубоко, между самыми потаёнными клапанами сердца, я до сих пор ощущаю то жадное, тянущее чувство, что требует Теодора. Ту самую любовь, которую я так отчаянно прятал ото всех, включая самого себя. Прятал, потому что боялся, что Мария узнает. Прятал, потому что понимал, что после убийства Лоры он никогда не сможет меня простить. И я сам пытался отгородиться от этой боли.

[indent] Но чувства никуда не исчезли. Они жили во мне всё это время, отдавая эхом в каждом ударе сердца. И теперь, когда мы снова рядом, это чувство только усиливается. Я не ожидал, что такое вообще возможно. Как бы сильно я ни хотел его прежде, я не верил, что мы способны вновь пережить то, что связывало нас когда-то. Но сейчас… сейчас я счастлив так, как не был много лет. Счастлив тонуть в омуте возбуждения. Стонать. Задыхаться. Пылать. Счастлив наконец произносить ему "люблю". Счастлив просто быть рядом.

[indent] Как же я счастлив.

[indent] И весь остальной мир будто перестаёт существовать. Остаёмся только мы двое, растворяющиеся друг в друге. В каждом вдохе и выдохе. В каждом дрожащем слове. В каждом охваченном жаром мгновении. В бешеном биении сердца, которое уже невозможно унять. И в каждом толчке, что только сильнее возбуждает.

[indent] Наши чувства накрывают с головой, оставляя меня без единой мысли, кроме одной: как же сильно я истосковался по нему. Много лет мне отчаянно хотелось его присутствия рядом. Слышать его голос. Чувствовать его прикосновения, его тепло, которое воспламеняет всё внутри.

[indent] И теперь мне хочется большего. Хочется всего его целиком. Хочется держаться за него так крепко, будто это единственное, что ещё удерживает меня в этом мире. Как же сильно я его люблю. Как сильно его хочу.

[indent] Наслаждаюсь глубиной его глотки. Тем какой влажный член от его слюны. Как он скользит раз за разом до упора. Меня так сильно накрыло желание, что я совершенно утонул в ощущениях, забыв о том, что Теодору нужно дышать. Слишком сильно истосковался по его ласке. Член изнывает от желания, наливаясь ещё сильнее. И мне хочется большего. Хочется всего его. Жестко. Грубо. Беспощадно. Так как мы любили раньше.

[indent] — Прости… я просто слишком истосковался по тебе — выдыхаю хрипло, ощущая, как губы сами расплываются в мягкую улыбку. В моих зрачках вспыхивает тот самый огонь, прежний, тёмный, как бездна, но в этот раз в нём мерцают новые, светлые вспышки, пробивающие мрак. И от этих вспышек по телу разбегается горячая волна, наполняя каждую клеточку невысказанным, накопившимся чувством.

[indent] — Я слишком долго этого желал — добавляю, прикусывая нижнюю губу, не в силах скрыть дрожь, что пробегает по телу, когда я наблюдая за тем как Теодор стягивает с себя нижнее белье, и оно падает к ногам. Шумно сглатываю не сводя взгляд с его возбужденного члена. Как же сильно я скучал по нему.

[indent] Теодор наклоняется ближе, и наши губы соприкасаются рвано, и я уже хочу ответить ему, так жадно, отчаянно, притянуть ближе, но он слишком быстро отстраняется. Я не сдерживаю сдавленный стон.

[indent] — Как и я тебя хочу — голос так дрожит, он пропитан напряжением, чувствами, жаром. Мой взгляд затуманен, вокруг всё будто расплывается, а воздух накаляется до предела, наполненный нашим общим, почти невыносимым желанием.

[indent] Он проводит головкой члена по моим губам. И дыхание моё ещё сильнее сбивается. Сердце колотится так яростно, будто вот-вот вырвется наружу, как всегда, когда он рядом. Обхватываю мягко губами и медленно скольжу, наслаждаясь как он заполняет меня. Стон громкий и протяжный рвётся наружу. Принимаю его как можно глубже, обильно смачивая слюной. Но Кроули тут же отстраняется, возвращается на своё место между моих ног. А я никак не могу прийти в себя, задыхаюсь от ощущений. И снова хочу почувствовать его член. Снова жажду его всего без остатка. Снова... — Как же ты меня с ума сводишь — хрипло проговариваю, жадно хватая воздух губами, когда чувствую, как он снова заглатывает напряженный член. — Бляять — вырывается громко со стоном. Как же я наслаждаюсь ощущениями. Как же он горяч. И как охуенно делает минет.

[indent] По его просьбе я снова крепко сжимаю его волосы, так, что костяшки белеют. Пальцы дрожат, будто не выдерживают силы накрывшего чувства. Наслаждаясь тем как он резко начинает заглатывать до самого основания, замирая и снова продолжая. Когда Тео касается пальцами к яйцам, лаская их и сжимая, стоны мои только усиливаются. Они становятся громче, резче, будто разрывают горячий воздух вокруг. Наполняют комнату, впитываются в стены, проходя сквозь каждую деталь, улавливая всё, что происходит между нами. Улавливают нашу невероятную близость, накатившую волну эмоций и чувств, и то самое почти необъяснимое наслаждение самим фактом его присутствия рядом.

[indent] Снова крепче обхватываю голову и беру контроль в свои руки. Вбиваю возбужденный член в него раз за разом. Наслаждаюсь тем, как его губы мягко скользят по твёрдой плоти. Ещё, ещё и ещё. Горячо. Почти невыносимо. Волна за волной накрывает, и я будто захлёбываюсь этим нарастающим жаром. Лава возбуждения разливается по венам, распаляя их, заставляя всё внутри дрожать и пульсировать, будто сердце уже не справляется с мощью того, что происходит между нами.

[indent] Всё чаще и глубже проникаю в него. Тону в этой безумной агонии страсти. Чувствую, как капли пота стекают по пульсирующим вискам. Напряжение в теле достигает своего пика. Я практически выхожу из него и начинаю извергаться, тёплая струя спермы заполняет его. И из груди вырывается протяжный стон, от того, как сладкая истома медленно расползается по телу, наполняя его мягким, тёплым дрожанием. Я отстраняюсь и тут же притягиваю его ближе, впиваясь в его губы с невероятной жадностью. Чувствую свой собственный вкус, когда наши языки сплетаются в страстном танце удовольствия.

[indent] Я хватаю его губы снова и снова, едва сдерживая тихие, сорванные стоны, которые вырываются сквозь поцелуй от переполняющего удовольствия, от накрывшего меня тепла, от самой силы момента. Касаюсь рукой к его члену, собирая остатки его вкуса. И всё же, собравшись с остатками самообладания, я прерываю поцелуй и слегка отстраняюсь, всё ещё ощущая дрожь на губах и его дыхание, касающееся моей кожи.

[indent] — Как же сильно я тебя люблю, Тедди — шепчу прямо в его губы, чувствуя, как голос дрожит от переполняющего тепла. Мой взгляд затуманен, но я не отрываю от него глаз, они притягивают так же сильно, как и раньше, только теперь внутри всё светлее. Подношу руку к губам и слизываю его сперму, громче постанывая от его вкуса. Наслаждаясь блаженством, каждым вдохом, каждым касанием, каждым мгновением, в котором мы существуем только для друг друга.

[indent] — Какой же ты вкусный... — хрипло проговариваю и довольно губы облизываю. Я снова притягиваю его к себе, не в силах терпеть расстояние, и рвано прижимаюсь к его губам. Наш поцелуй становится глубоким, беспорядочным, жадным, мы будто делим один воздух, один пульс, один вкус на двоих.