[indent] Злость в венах закипает медленно, будто намеренно растягивает удовольствие от этого отравляющего чувства. Я знаю, что сегодня я отыграюсь на Данталиане за всю ту боль, что он мне причинил, за всё его презрение и откровенные колкости. Чувство победоносности уже мелькает в моей едва заметной улыбке, вспыхивает чёрным огнём в глазах.

[indent] Я наслаждаюсь собственным отражением в зеркале, поправляя бабочку. Сегодня я при параде, в чёрном смокинге, как и подобает руководителю. От сломанной руки не осталось и следа. Спасибо матери. Она, конечно, смотрела на меня осуждающе, но всё же помогла, залечила кости магией. И впервые за долгое время в её взгляде я увидел то, чего давно не замечал, я увидел жалость.

[indent] Отвратительное чувство.

[indent] Мне оно не нужно.

[indent] Я его ненавижу. НЕНАВИЖУ.

[indent] И, видимо, именно из этой блядской жалости она решила ничего не рассказывать отцу, чтобы он снова не говорил, насколько разочарован во мне. Словно я не слышал это сотни раз. Эти слова уничтожили меня. И она, и он. Их нелюбовь и вечное осуждение сделали из меня того, кем я стал. Если бы они любили меня, если бы заботились обо мне так же, как о Лукасе… всё могло бы быть иначе. Даже наркотики я начал принимать из-за них.

[indent] Всё началось с того, что один друг попросил придержать таблетки. Я, разумеется, помог. А дома из кармана выпал этот чёртов прозрачный пакетик. Отец взбесился. Я пытался объяснить, что сам их не принимаю, но он не верил ни единому слову, упрямо стоял на своём, а мать поддержала его.

[indent] Меня наказали, заблокировали карты, посадили под домашний арест. И мне было бы наплевать на это всё, если бы не одно "но". Отец поднял на меня руку. Избил так сильно, что я изнывал от боли, харкал кровью и почти ничего не видел заплывшими глазами. Боль была невыносима… так же, как и разочарование.

[indent] Именно тогда я понял, что они никогда не посмотрят на меня так, как на Лукаса. Их отвращение чувствовалось в каждом взгляде, каждом слове, каждом пинке. И я, наплевав на всё, начал принимать наркотики, просто чтобы насолить им. Это был мой удар в ответ. Правда, хуже я делал только себе. Когда понял… было уже поздно. Я стал зависим.

[indent] С того дня я не знал, как жить без допинга, когда реальность хочется размыть до прозрачности, забыть, где я и кто я. Наркотики справлялись отлично. К тому же они глушили мои способности, которые я так и не научился контролировать. Родители не захотели помочь, а сам я этот ужас не вывез.

[indent] Я перестал спать, кошмары путались с реальностью. Просыпался под собственные крики, в холодном поту. Включал свет и пытался отдышаться. И никто не приходил поддержать. Лишь иногда заходил Лукас, спрашивал, как я, но это случалось так редко, что одиночество стало привычным. Да и страх, и боль — тоже. Если со всем этим вообще можно свыкнуться.

[indent] Так или иначе, допинг помогал пережить эту блядскую реальность. Я подсел так крепко, что не заметил, как уже ни дня без него не мог. И, чтобы снова заглушить эту омерзительную пустоту внутри, я закинулся таблеткой. Эффект пришёл быстро, расслабление расползалось по телу, а вместе с ним — довольная, хищная улыбка при мысли о сегодняшнем вечере.

[indent] День Х настал.

[indent] Моя месть Данталиану за сломанную руку будет чертовски сладкой. Сегодня я унижу его. Покажу его место.

[indent] Сколько бы он ни отрицал, что эскортом он не занимается, его контракт говорит иначе. Именно поэтому я и нанял его для сопровождения на закрытую вечеринку. Его первый заказ. И я намерен взять от него столько удовольствия, сколько смогу. Этот мудак заплатит за всё. А я получу то, чего так давно желаю.

[indent] Время выходить и ехать на вечеринку. Я в последний раз смотрю в зеркало, провожу рукой по волосам, приглаживая их. И ловлю на себе ту самую улыбку: тёмную, предвкушающую, полную обещанного наслаждения от реакции Данталиана, когда он узнает, кого именно должен сопровождать.

[indent] И, честно говоря, я уже представляю, как сильно он взбесится. Эта мысль настолько заводит, что дыхание тут же сбивается, а тело будто вспыхивает изнутри. Хватаю стакан с водой и делаю несколько глотков, чтобы хоть немного отвлечься, остудить этот жар. Помогает слабо, но держаться как-то нужно. Ведь вечер ещё впереди.

[indent] Я выхожу из пентхауса, спускаюсь на лифте на первый этаж и направляюсь к выходу, где уже ждёт водитель. Сегодня я решил не садиться за руль сам, вечеринка такого уровня требует определённого статуса, и я намерен поддерживать образ богатого мажора до последней детали.

[indent] Ехать недалеко, поэтому приезжаем мы довольно быстро. Машина мягко останавливается у входа, и я выхожу, на секунду задерживая взгляд на фасаде. Velvet Dominion — место, где власть и деньги пахнут бархатом и элитным парфюмом, а улыбки посетителей всегда слишком широки, чтобы быть искренними. И сегодня именно здесь разыграется мой личный спектакль.

[indent] Вход в клуб оформлен в мрачно-элегантном стиле: высокие тёмные двери, бархатные панели цвета спелого граната и золотые акценты, переливающиеся в свете фонарей. Над входом возвышается эмблема клуба в виде изящной короны, вплетённой в узор из бархатных завитков, словно намекающая, что здесь правит не монарх, а порок.

[indent] Я делаю шаг внутрь, и атмосфера накрывает меня с головой. Стены, обтянутые красным бархатом, по ним тянутся золотые орнаменты, тяжёлые и вычурные, похожие на раскинувшиеся ветви дерева. С потолка свисают массивные хрустальные люстры, каждая создает свой водопад света, рассыпающийся на сотни бликов. Они отражаются в лакированных столах, хрустальных бокалах и ювелирных изделиях посетителей.

[indent] И среди всей этой роскоши, мой взгляд находит Данталиана. Улыбка на лице мгновенно становится шире. Я подхожу к нему вальяжной походкой. — Ну привет — произношу самоуверенным тоном. — Неужели ты пришел вовремя? За это тебе нужно выдать... леденец — достаю из кармана конфету и протягиваю Блэкхоллу, не скрывая издёвки. — Раз сегодня ты мой спутник, держи… для практики — усмехаюсь, и звук смеха легко срывается с губ. Не дожидаясь реакции, аккуратно засовываю леденец в карман его пиджака. — И не хмурься. Я тебе плачу не за это — щёлкаю его по носу, будто специально подчёркивая, что сегодня он полностью в моей власти.

[indent] Самодовольство приятно тяготеет в воздухе, словно статическое электричество между нами. Я наклоняюсь ближе, настолько, что наши щёки почти касаются. И шепчу на ухо: — Надеюсь, ты готов к бурной ночи. Другого выхода у тебя всё равно нет. Сегодня ты моя игрушка — слова звучат с нескрываемым наслаждением, и от них по телу прокатывается горячая волна, отдаваясь эхом где-то глубоко, в бешено бьющемся сердце. Как же долго я мечтал об этом моменте.

[indent] Уже собираюсь отступить… но желание поиздеваться над ним оказывается куда сильнее. Медленно провожу языком по его щеке, оставляя след из слюны и тут же отстраняюсь, довольно улыбаясь. И самое прекрасное в этом всём, что он не может мне перечить. На этот вечер он принадлежит мне по контракту, и эта мысль вызывает такое сладкое, опьяняющее чувство власти, что доводит до исступления.

[indent] Бесит. Сука, ну как же он меня бесит. Выводит из себя одним лишь взглядом этих карих глаз, в которых сплошная тьма, холод и какая-то хищная пустота. И пусть его взгляд чертовски притягательный, я всё равно чувствую в нём опасность, что-то, от чего нормальный человек держался бы подальше. Будь у меня больше мозгов или хотя бы меньше желания обладать им, я бы, наверное, послушал свою интуицию. Но я же дебил. Что с меня взять, правда?!

[indent] Я продолжаю его провоцировать, намеренно, наслаждаясь каждой секундой рядом с ним, прекрасно понимая, что ничем хорошим это для меня не закончится. И всё же не останавливаюсь. Не могу. Потому что то, как он смотрит, заставляет мой внутренний огонь вспыхивать ещё ярче. Пламя расползается по телу так быстро, что становится трудно дышать. Перед глазами уже пелена, такая густая, жаркая, сотканная из желания. В висках стучит всё громче, будто эта ебучая барабанная дробь может помочь мне его соблазнить.

[indent] Размечтался, Кристиан. Да, знаю. Прекрасно знаю. Но остановиться в силах только тот, кто хочет остановиться. А я не хочу. Я хочу его. До последней капли. До последнего вдоха. Хочу. Всего. Без остатка.

[indent] — Ты так и хочешь, чтобы я пошёл к тебе на хер? — театрально вскидываю бровь, будто искренне поражён его "предложением". — Какой же ты бесстыдник! — добавляю тем же тоном, а на лице расползается довольная, слишком довольная улыбка. — А твоя девушка не против твоих… увлечений с парнями? — бросаю ехидно, снова стараясь раззадорить Данталиана, подтолкнуть его к той самой грани, за которой он обычно срывается. Это уже как наркотик, от которого я не могу отказаться. Довести его стало моей новой зависимостью.

[indent] — Именно — киваю с нескрываемым самодовольством. — Мой спутник. Сегодня твоя задача тоже двигаться по орбите вокруг небесного тела. То есть меня — улыбка растягивается ещё шире, почти в хищную. И даже я удивляюсь, как он до сих пор мне не врезал. Обычно он не сдерживается, а тут стоит, терпит, будто и правда контракт его держит. Что-то изменилось. Но точно не то, что он мог бы начать относиться ко мне иначе. Окстись, Каррера. Он тебя ненавидит, и точно не испытывает к тебе тайные чувства. Ты его только бесишь. Да-да, это твоя ебучая суперспособность — раздражать всех вокруг одним фактом своего существования. И не вздумай тут раскисать, слышишь? Твои нюни никому не нужны. Пусть идут лесом твои родители. И нахрен — Данталиан.

[indent] — О да, я охренел. Очень сильно охренел… когда впервые увидел тебя — произношу игриво, почти с придыханием. И если уж признаться честно, то флиртую я хреново. Но что поделать, если рядом с ним я окончательно схожу с ума? Когда желание так жестко бьёт ниже пояса, что всё перед глазами начинает плыть, а голову накрывает сладкое головокружение. Я опьянён. Я взбудоражен. Я жажду его.

[indent] И пусть его слова про родителей на секунду приводят в чувство, он снова пытается задеть, давит на ещё кровоточащую рану в самом сердце. Но да пошёл бы он к чёрту. Только злит, мудак. — Да пошёл ты — шиплю сквозь зубы, почти рыча. И хотел бы сказать, что возбуждение после этого испарилось… но нихрена. Даже сейчас, после его слов, я всё равно продолжаю хотеть его. И это бесит ещё сильнее. Блять.

[indent] — А я и не хочу, чтобы ты это забыл. Наслаждайся каждой секундой рабства в моём обществе. Это только начало… — проговариваю с особым удовольствием. Мне нравится, как дрожал его голос от злости. Нравится, как сбилось его дыхание. Нравится эта чёртова тьма в его глазах. Нравится как он стискивает зубы так сильно, что напрягаются скулы. Нравится как нервно проводит рукой по волосам. Нравится как он горяч. Он мне, блять, нравится. И то, как он вытирает мои слюни со своей щеки салфеткой и швыряет мне в лицо, мне тоже нравится. Я прямо чувствую его бешенство. И как же это чертовски меня заводит.

[indent] — Ты думаешь, после сломанной руки мне нужно твоё уважение? — срывается нервный смешок. — Наивный, как дитя — медленно касаюсь его щеки, слегка треплю пальцами. Но тут же резко отдёргиваю руку, мало ли, снова сломает. Интуиция орёт, что с ним что‑то не так. Он слишком опасный. Хотя… это мне тоже нравится.

[indent] — Я хочу тебя унизить… — вытягиваю слова сладко, смакуя их, наслаждаясь собственным планом. — Ты ведь моя игрушка. Я могу делать с тобой всё, что пожелаю. Это всего лишь ответ за сломанную руку. Цена, знаешь ли, невелика. Учитывая, что твоё достоинство до сих пор цело — не свожу пристальный взгляд с его глаз, затем медленно опускаю его вниз. — Пока цело… — усмехаюсь, медленно поднимая взгляд. И чёрт, как же трудно держать голос ровным, когда мысли о его члене не дают покоя. Да, он блять меня впечатлил. Не буду снова это повторять.

[indent] — Какой ты всё же сообразительный — достаю из кармана ещё один леденец. — Держи. Заслужил... — снова засовываю ему в карман. — И скажи спасибо, что я твой первый клиент. Иначе вместо леденца пришлось бы сосать кое‑что другое… — самодовольство в каждом слове льётся через край. Хотя внутри что-то болезненно ёкает. Укол ревности, мерзкий и внезапный. От того, что мне придётся его с кем-то делить. И не то чтобы он мой. Нет. Не мой. Но чёрт возьми… мысль эта всё равно неприятна. Да, я знаю, что я дурак и сам себе всё это придумал. Тихо выдыхаю. Пытаюсь прогнать мысли, что уже терзают мой разум.

[indent] — Да, выпью. Виски — наклоняю голову на бок, не сводя с Данталиана взгляд. — И себе возьми. Разумеется, за мой счёт, малыш — шлёпаю его по ягодицам ладонью, демонстративно, почти театрально, и нагло подмигиваю. — И раз уж ты сегодня моя пара, хочу сказать, что выглядишь ты прекрасно — бесстыдно скольжу взглядом по его телу. Останавливаюсь на ширинке. Медленно облизываю губы, а затем поднимаю взгляд на уровень его глаз.

[indent] — Я жду свою выпивку — мягкая улыбка по лицу скользит, и в этот раз там нет ни театральности, ни колкости, только чувства, которые я никогда не произнесу в слух. Уж точно не ему. Не заслужил.

[indent] Как бы я ни старался удержать самодовольство на лице, я чувствую, как оно испаряется, вместе с контролем, который становится всё более призрачным. Я пытаюсь уколоть его, а Данте отвечает ещё больнее, точнее, будто снова и снова наносит удар в одну и ту же рану на сердце. Я пытаюсь сделать ему комплимент, а он снова бьёт, так сильно ударяет, что я не знаю, как сохраняю остатки самообладания. Его броня так крепка, и я уже не понимаю, с какой стороны к нему подобраться.

[indent] Он доводит меня до бешенства и одновременно разжигает такое звериное желание, что я не знаю где нахожу в себе силы сдержаться и не кончить в штаны. Это чудовищно тяжело. Когда его жар вспыхивает так ярко, что будто заполняет каждый сантиметр пространства между нами, я вдыхаю его, и он прожигает меня до костей. Больно. Горячо. Невыносимо. И, черт возьми, сладко так, что сводит с ума. Блять.

[indent] — Тебя так сильно волнует мой отец? — резко бросаю, почти рычу. — Думаю, ему абсолютно плевать, с кем я провожу своё время. Ему никогда не было до меня дела. Так что это последнее, о чём ты должен беспокоиться… — слова выходят с горечью, под которой прячется боль, всё ещё слишком живая, слишком тяжёлая, чтобы сдерживать её внутри молча.

[indent] Отношения с родителями для меня болезненная тема. Там сплошной разлом. Особенно с отцом. Каждое его слово — как удар. Каждое прикосновение оставляет болезненный след, расползающийся сине-чёрной меткой по коже. А его взгляд… настолько презрительный, что кажется, будто прожигает мне грудь, выжигает душу, оставляя после себя тягучую, чёрную пустоту, густую, как смола, медленно затягивающую изнутри. От одних мыслей о нём становится дурно, будто воздух вокруг густеет и не даёт вздохнуть. Что уж говорить о том, чтобы находиться рядом.

[indent] Пусть он ничего не знает. Пока так лучше. Эти мимолётные связи… эти маленькие вспышки чужого тепла — единственное, что хоть немного смягчает моё ублюдское существование в этой «идеальной» семье. И если честно… я боюсь, что он может узнать. Эта мысль давит на грудь, как тяжёлый камень. Он и без того всегда жесток со мной, будто получает удовольствие от того, как я сжимаюсь от его слов и ударов.

[indent] Страшно представить, что будет, если правда всплывёт наружу. Страшно… до дрожи, до тошноты, до той ледяной пустоты под рёбрами, которая появляется всякий раз, когда я слышу его шаги. Мои губы едва заметно дёргаются, когда он снова продолжает тему про отца, точно зная, что этим делает мне больно. И всё равно давит на открытую рану. Не останавливается. Мудак.

[indent] — Да пошёл ты нахрен — бросаю резко, грубо, почти срываясь. Это моя защита. Неправильная, но единственная, что у меня есть. Я просто не представляю, что ещё сказать, чтобы он наконец заткнулся и мы закрыли эту чёртову тему. Мне становится не по себе, будто изнутри что-то сжимается. И я не хочу снова хвататься за эту боль, чувствовать, как она поднимается волной, прожигая меня. Не хочу.

[indent] — И что же такого происходит? Просвети дурачка, раз я ни черта не понимаю — шиплю в ответ, едва удерживая рвущийся наружу ком эмоций. Изнутри всё колотит, руки чешутся врезать ему так, чтобы он наконец заткнулся. Но, чёрт… в то же время я хочу его. Сильно. До сладких стонов. До дрожащего, унизительно жадного "ещё". До последнего толчка удовольствия. Я жажду его так сильно, что самому тошно.

[indent] — Это ты не переживай... — бросаю ледяным тоном. — Следующий клиент исполнит твою мечту — отсосёшь. Надеюсь, что ты счастлив от этой мысли — голос хриплый, наполненный ядом, а на лице натянута притворная улыбка. Меня ранят его слова. Он даже не представляет насколько глубоко попадает. Но я выдержу. И не такие мудаки в жизни встречались. Хотя ладно... признаюсь, этот исключительный. И самое отвратительное, что он действительно мне нравится.

[indent] Он чёртовски притягательный. Он сексуальный. Он горячий. И, к несчастью, самовлюблённый до мозга костей мудак. Я тихо выдыхаю, будто пытаюсь принять это и не сорваться снова. Только рядом с Данталианом быть спокойным не выходит. Он словно машет передо мной красной тряпкой... и я неизбежно дохожу до бешенства.

[indent] Чем ближе я к нему, тем сильнее меня трясёт от неудержимого гнева, словно одно его дыхание рядом поджигает фитиль внутри.

[indent] — Ты, наверное, уже абсолютно забыл, зачем я тебя позвал — фыркаю себе под нос, не скрывая раздражения. — Именно для того, чтобы унизить тебя, малыш… — я нарочно повторяю то самое слово, что вывело его из себя. Малыш. Малыш. Малыш. Одно только осознание, как он от него взрывается, согревает меня изнутри до сладкой дрожи. Здесь должна была быть шутка, что я как наркоман, подсевший на Блэкхолла… но, хрен там. Я и правда наркоман, и в этом нет ничего смешного.

[indent] Я шумно выдыхаю, будто стараясь выплюнуть все ядовитые эмоции, переполняющие меня. — Тогда не буду больше делать тебе комплименты, раз ты и сам прекрасно знаешь, какой ты охуенный — мой тон саркастичен, но в каждом слове правда. Потому что он и вправду безупречен.

[indent] Я прикусываю нижнюю губу до боли, пытаясь удержать на языке те проклятые комплименты, что так и рвутся наружу. Но этот придурок их не заслужил.

[indent] — Хорошо, Данте… — произношу сквозь зубы, не отводя от него взгляда. Сам не понимаю, зачем соглашаюсь, когда получаю чистейший кайф от нашего обмена колкостями. И всё же… интересно взглянуть на другую его сторону. Может ли он быть учтив? Или этот мудак неисправим, по крайней мере рядом со мной.

[indent] — Спасибо, Данталиан — голос становится теплее, мягче, как и улыбка, что появляется на лице. Мне чертовски тяжело держаться, но я пытаюсь. Я готов попробовать. Если только он перестанет делать мне больно.

[indent] Всё же я не сдерживаюсь. Взгляд сам по себе медленно скользит по его телу, пока он делает заказ. Ругаю себя мысленно, чертовски ругаю, но отвести глаза просто не могу. И, видимо, настолько увлёкся, что не заметил, как Блэкхолл резко возвращается и врезается прямо в меня с двумя бокалами. Ледяная жидкость проливается по пиджаку. — Блядство — шиплю на выдохе, губы сами поджимаются в тонкую линию. Но чего я точно не ожидал, так это того, что он начнёт помогать, чуть ли не извиняясь. Я ждал любой мерзости, что-то вроде: "Сам виноват, чего стоял у меня под ногами". Но нет. Его реакция выбивает почву из-под ног. Настолько выбивает, что злость просто растворяется.

[indent] Я лишь наблюдаю, как он аккуратно стирает влагу салфеткой, хотя алкоголь уже впитался в ткань. Фокусируется, нахмурившись, его пальцы почти касаются моей груди. — Забудь, это мелочи — тихо произношу, мягче, чем собирался. Поднимаю на него взгляд и близость бьёт в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает моментально. Он протягивает мне стакан, и я мгновенно принимаю его, слишком остро чувствуя тепло его кожи, будто это меня и обжигает.

[indent] — Только не говори, что ты поэтому сломал мне пальцы… чтобы потом увидеть меня в гипсе — ухмыляюсь, стараясь разрядить обстановку. — Теперь буду знать, что тебя возбуждает — шутка выходит так себе, но голос мой звучит ниже, более глухо. Потому что он стоит слишком близко, и желание комом поднимается в горле, не давая дышать. Я подношу стакан к губам и глотаю виски слишком жадно, надеясь залить огонь… но он только растёт, расползаясь по груди, животу, ниже.

[indent] Осушаю стакан до дна, ставлю его на стойку и возвращаюсь к нему. Снова слишком близко. Снова сводит с ума. — Не хочешь потанцевать? — спрашиваю тихо, со странным, почти робким смущением. Сам не понимаю, что на меня нашло. Зачем вообще его зову. Но я знаю, чего хочу. Хочу быть с ним на танцполе, в плотной темноте, когда свет погаснет. Хочу чувствовать его рядом. Хочу его.

[indent] Стараюсь держать себя в руках. Не зацикливаться на его словах, мы же вроде договорились о перемирии. Но он сам продолжает жалить, и от этого я сжимаю зубы так сильно, что кажется, они вот-вот треснут. Каждое его слово колет глубже, чем он, вероятно, понимает. Особенно когда он говорит, что готов отсосать кому угодно, назло. Но только не мне, разумеется.

[indent] И что самое странное, именно это меня и выводит. Это его умение одними словами поджечь меня изнутри. Будто чиркает спичкой и наблюдает, как пламя поднимается всё выше. Но в то же время бесит до невозможности, что он такой неприступный. Самовлюбленный, закрытый, колючий. А я… а я весь горю изнутри. С первой встречи все мысли только о нём. И мне бы хотелось их выкинуть. Хотелось бы сконцентрироваться на ком-то другом, кто ответит мне взаимностью. Но даже это я сделать не могу. Я подсел на Блэкхолла. И чем чаще он отталкивает, тем сильнее меня к нему тянет. Он — моя слабость. Мой бесконечный, раздражающий, невозможный соблазн.

[indent] У него язык настолько острый, что мне сложно думать о чём-то другом. И дело не в его колкостях как таковых, а именно в его языке, которому я бы с лёгкостью нашел применение и заткнул уже наконец-то его поганый рот. Потому что даже когда я отчаянно пытаюсь удержать самоконтроль, он снова и снова доводит меня до точки кипения. Я правда не знаю, насколько меня хватит. Он бесит до невозможности.

[indent] Я поджимаю губы в тонкую линию, изо всех сил стараясь не сорваться. Но это чертовски тяжело, когда с каждым его словом мои кулаки сжимаются всё сильнее, будто тело само просит выплеснуть ярость, ударив его прекрасное лицо. Но я упрямо стараюсь не вестись на провокации. Считаю мысленно от десяти до единицы, будто это способно хоть немного утихомирить бурю внутри.

[indent] 10…
[indent] Он "слегка перегнул", ага. Грудь вздымается от злости, мысли рвутся наружу, как сорвавшиеся с цепи.

[indent] 9…
[indent] Плечи напряжены, будто собираюсь ударить, хотя понимаю, что нельзя. Да и… если честно, хочется совсем другого, но я давлю это чувство обратно.

[indent] 8…
[indent] Горло сжимает так, что слова застревают между зубами, не решаясь прорваться. Яд распространяется по языку, заставляя его онеметь. Хочется вырвать у него стакан с виски и выплеснуть ему в лицо.

[indent] 7…
[indent] Ладони горят, кулаки звенят от напряжения, но я держусь. Пока держусь. Хотя этот мудак меня очень сильно бесит. Но разрывает меня от двух желаний, ударить и жадно впиться в его губы. Можно и не в губы...

[indent] 6…
[indent] В голове шумит, словно что-то трещит внутри. Трудно понять, злость это или всё же безумное желание вырывается наружу. Хочу его блять. Хочу!

[indent] 5…
[indent] Дыхание становится глубже, тяжелее. Сердце бьёт слишком быстро. Не могу перестать скользить взглядом по его телу, пока он ставит пустой стакан на барную стойку.

[indent] 4…
[indent] Челюсть болит от того, насколько сильно её сжал. Нужно отпустить. Хоть немного. И укусить его за сексуальные ягодицы. Чёрт возьми, Кристиан. Ну ты и придурок... Ты ему не интересен. Напиши себе уже на лбу и не забывай. Блять!

[indent] 3…
[indent] Глаза закрываются сами на секунду, чтобы не сорваться, не сказать лишнее. Но в мыслях такие яркие и горячие картинки, что я тут же жалею, что прикрыл их. Горячая волна по телу проходит, заполняя каждую клеточку.

[indent] 2…
[indent] В животе всё тянет, словно волна готова накрыть заново. Но я ещё держу линию обороны. Хотя и чувствую, как злость смешивается с внутренним жаром в гремучую смесь.

[indent] 1…
[indent] Тихий, резкий вдох. Медленный выдох. Горячий, будто дым выходит.

[indent] 0…
[indent] Спокойнее не особо стало. Но теперь я хотя бы могу думать. Хотя бы секунду. В прочем все мои мысли сейчас только об одном... Хочу его, чёрт возьми. Хочу!

[indent] Его мягкий шёпот и прикосновение снова сбивают мне дыхание. Мы пробираемся сквозь толпу. Вдох. Выдох. Вдох. Я стараюсь выглядеть спокойно, но внутри всё переворачивается, а сердце грохочет так, будто хочет вырваться из груди.

[indent] Мы останавливаемся в центре танцпола. С потолка свисают огромные хрустальные люстры, похожие на ледяные деревья, усыпанные сотнями светящихся капель. Их мерцание играет бликами по стенам, лицам, бокалам. Диджей где-то наверху, подсвеченный золотым, но будто растворяется в сиянии, внимание здесь не на нём. И весь этот блеск, вся эта роскошь лишь создаёт иллюзию приличия, тогда как под ней всё то, ради чего сюда приходят.

[indent] Данталиан начинает двигаться плавно, уверенно, и я сразу же подстраиваюсь под его ритм. И пусть мне безумно хочется сделать к нему шаг ближе, я держу дистанцию. Пока держу...

[indent] От его вопроса, уголки губ едва заметно ползут вверх. Он отстраняется и смотрит на меня, от чего дышать ещё труднее. Особенно когда его рука ложится мне на поясницу, и он придвигается ближе. Я тут же к нему наклоняюсь, практически касаюсь губами его уха. — Это чтобы ты перестал смущаться — тихо отвечаю, стараясь добавить лёгкости в наш разговор. — Я бы не хотел, чтобы ты снова полез меня калечить… как бы ни хотелось тебе увидеть меня в гипсе — слова звучат шутливо, но в голосе всё равно проскальзывает то, что я тщетно пытаюсь спрятать: волнение, смущение и то безумное тянущее ощущение, которое появляется всякий раз, когда он оказывается рядом.

[indent] Толпа отсчитывает: три… два… один… — где-то там, на заднем фоне, в другой реальности. Но я почти не слышу их. Всё тонет в грохоте моего собственного сердца, в стуке крови в висках, в горячем, сбившемся дыхании, переполненном безрассудным желанием коснуться Данталиана. Я не успеваю отстраниться, как свет гаснет. Он крепче впивается в ткань моего пиджака. Этот жест отзывается во мне каким-то первобытным импульсом, и по спине проходит горячая волна. — Это… лишь начало — шепчу я в ответ, и собственный голос кажется чужим, низким, пропитанный нехорошим.

[indent] В полной темноте мы так близко друг к другу, что граница между телами словно стирается. Его аромат густой, дурманящий, он заполняет лёгкие, и я снова задыхаюсь. Мысли захлёстывают сознание, путаются, тают одна в другой, превращаясь в тёмное, вязкое желание, которое я уже даже не пытаюсь скрывать. Я чувствую его руку на своём плече и это прикосновение будто ставит на мне клеймо. Снова эта опасная близость. Снова я схожу с ума. Его тепло пробивается сквозь слои одежды, въедается в кожу, в мышцы, в дыхание. Кажется, ещё мгновение и я окончательно сорвусь. Контроль трещит, как стекло под давлением. Между нашими телами искрит, воздух становится тяжёлым, наэлектризованным до дрожи.

[indent] Я чуть наклоняюсь к нему неосознанно, почти жадно, позволяя дыханию коснуться его кожи. И мысль о том, что будет дальше, пугает и заводит до головокружения. Мои губы непроизвольно находят его шею. Едва уловимое касание… Но по телу прокатывается волна возбуждения, слишком сильная для такого невинного жеста. Я снова практически касаюсь его уха: — Ты прав… Ты чертовски хорош... — выдыхаю хрипло, не узнавая собственный голос.

[indent] Я знаю, что не должен был этого говорить. И возможно скоро, я прокляну себя за эту слабость. Но в этой тьме, в этом отрезанном от мира мгновении, мне хочется быть настоящим. Без масок. Без страха последствий. Мой язык медленно скользит по линии его шеи к уху, осторожно. — Как же ты сводишь меня с ума… — шепчу, ощущая, как контроль окончательно начинает ускользать.

[indent] Я должен остановиться. Должен сделать шаг назад. Но вместо этого снова оставляю поцелуй на его разгорячённой коже… затем ещё один, немного ниже. Одежда мешает, раздражает, но даже сквозь неё я чувствую его огонь кожей… нервами… каждым вдохом.

[indent] Это безумие. И я сам себе его позволяю.

[indent] Моё тело реагирует на близость слишком предательски. Пальцы дрожат, дыхание сбивается окончательно. Внизу живота пульсирует огненная, мучительная потребность. Опускаюсь на колени и обхватываю губами его член поверх брюк. Тихо и сдавленно стону, желая большего. Блять. Сам же об этом пожалею, но не могу сдержаться. Расстегиваю ширинку дрожащими пальцами и касаюсь губами его члена поверх нижнего белья. Обхватываю раз за разом. Дразню. Жажду. Сам над собой издеваюсь, изнывая от желания. И я больше не в силах сдерживаться, расстегиваю свои брюки, запускаю руку под тонкую тканью и касаюсь возбужденной плоти. Скольжу рукой туда-сюда, активно надрачивая. Не переставая ласкать его ствол губами и языком поверх тонкой ткани.

[indent] Остановись — шепчет разум.

[indent] Ещё — требует тело.

[indent] И я, кажется, нахожусь где-то между опасной и опьяняющей гранью. Но остановится не в силах... я слишком его хочу. Слишком.