[indent]Так странно, вернуться в Хогвартс, ходить на уроки, снова делать домашние задания и готовиться к экзаменам после того, что мы пережили.

[indent]Так странно, пытаться выдохнуть и забывать весь кошмар. Странно думать, что всё позади и жизнь возвращается в новое русло. Нет-нет, вы не ослышались, не в привычное, а в новое. Потому что лично для меня привычным было год за годом сражаться со злом, распутывать загадки и тайны, бояться за свою жизнь и жизнь близких людей. А теперь год в Хогвартсе предвещал абсолютно обычную учёбу и да, это было странно. Ещё странее, как этот год вообще начался, но обо всём по порядку.

[indent]Школу после битвы восстановили достаточно быстро, магия всё же, но как ни крути, ходя по этим до боли знакомым коридорам я всё ещё вижу дыры, сломанные стены, кирпичи, огонь, кровь, тела... Я всё ещё чувствую запах гари, пота и животного, нечеловеческого страха. Воспоминания эти не починишь магией, не сотверёшь, они в подкорку забились и выходить оттуда не собираются. Кстати о починке. Я вернула родителей из Австралии и в больнице Святого Мунго сумели обратить вспять моё заклинание. Мы снова живём в нашем доме и честно, я им даже завидую. Они ничего не знали, не понимали, не помнили и сейчас им вовсе не о чем печалиться. А я до конца своих дней буду помнить тех, кто отдал свои жизни на грязной войне. Мы сделали всё, чтобы минимизировать ущерб, но этого всё равно оказалось недостаточно.

[indent]н е д о с т а т о ч н о

[indent]В мире маглов подобное состояние называют посттравматическим расстройством. Особенно оно касается тех людей, что вернулись с войны. Медленно но верно развивается паранойя, эмоции частенько выходят из под контроля, ты вскакиваешь и вскрикиваешь от каждого громкого звука. Я уже не та Гермиона Грейнджер, что была до войны, мы все изменились. И я, и Гарри, и Рон тоже...

[indent]Рон. Теперь это имя внутренним простетом, запретом шумит. Я ЗАПРЕЩАЮ(!) себе думать о нём, потому что всё стало слишком сложным. Мы победили и Рон прошёл этот путь с нам до конца. Он тоже сделал свой вклад и он так же герой золотого трио. Только вот, как оказалось, эта дружба сквозь столько лет для него не особо что-то и значила, раз он всё так быстро уничтожил. Мы с Гарри решили быть вместе, чувства слишком велики были, чтобы и дальше делать вид, что ничего не происходит. И мы наивно подумали, что Рон всё поймёт, что наша дружба ему гораздо дороже мелких неурядиц, но мы с Гарри оба ошиблись.

[indent]Я не могу забыть этот разговор как бы не старалась. Он вышел слишком болезненным, слишком мерзким, потому что Рон умудрился приплести всё на свете к этому событию. Гарри всегда был эмоционален и справедливым, поэтому его так бесили обвинения и он не молчал, а я старалась утихомирить обоих — тщетно. Дошло до того, что Рон обвинил Гарри в смерти Фреда. Это был удар ниже пояса. Он не понял, не принял, а я плакала несколько дней подряд от невыносимой боли, невыносимой потери.

[indent]Джинни же напротив лишь улыбнулась и сказала, ,то всё это было итак понятно, сказала что до нас долго доходило и осталась нашей подругой. Невероятная Джинни Уизли.

[indent]Мы решили, что нам нужно закончить курс, поэтому получили письма и теперь были с Джинни на одном курсе, а Рон... он не вернулся в Хогвартс. Джинни сказала, что он теперь помогает Джорджу в магазине. Что ж, я решила, что так даже лучше. И всё было вполне не плохо первую пару недель, пока однажды меня не нашла заплаканная Джинни и не рассказала, что Рон в больнице Святого Мунго в магической коме. Пока не рассказала, что на нём какая-то магическая отметка. Пока не сказала, что целители ничего не могут сделать без артефакта, на котором привязано это проклятие. Пока не сказала, что в руках у Рона появился свёрток, в котором было сказано, что Волан-де-морт не остановится даже после смерти и не остановится пока не заберёт с собой всех, кто так дорог Гарри.

[indent]Из-за всей этой суматохи, непониманий, событий, нам с Гарри даже не удавалось начать как таковые нормальные отношения. Нам обоим было сложно перейти грань дружбы и всё выходило как-то нервозно, нелепо. А с новыми новостями я и вовсе пропадала в библиотеке в запретной секции день за днём в поисках этого знака. Гарри тоже был подавлен, его снедала обида, но при этом я знала, что он никогда не бросить Рона на произвол судьбы и не только потому что винит себя. Волан-де-морт не перестаёт досаждать, а я уже ждала спокойный год. И вот однажды удача таки улыбнулась мне.

  [indent]— Гарри! — выкрикнула громко и резко стоило только протиснуться в проём портрета Полной Дамы. Гарри сидел в кресле перед камином в гостиной Гриффиндора — Наконец-то, кое-что нашла — я села на соседнее кресло и открыла потрёпанную тёмную книгу на нужной странице — Это знак принадлежит одной из египетских богинь змей, а именно Меретсегер, что переводится как "любит тишину", хотя это не особо важно. В общем, с ней связаны целые культу волшебников, что странно, ведь волшебники не верят ни в каких богов — я как обычно тараторю, как обычно вставляю абсолютно не нужные факты, но в этом вся я — Короче говоря, тёмный круг волшебников множество лет назад во имя этой якобы богини создали несколько очень тёмных артефактов, один из них — камень тёмных снов. Его суть состоит в том, что он погружает в кому и заставляет раз за разом переживать самые ужасные события в жизни, самые страшные, болезненные. Спящий человек не понимает, что это нереально и... В общем, Рон проходит через настоящий ад каждую секунду — на этом имени и этом осознании мой голос дрогнул, но я сглотнула и не позволила слезам подобраться слишком близко — В общем, я взялась прослеживать путь, где и когда этот артефакт всплывал и выяснила, что хранителями этого артефакта были назначены Лестрейнджи — я сглотнула — Но и Беллатриса мертва, а Родольфус в Азкабане. Думаю, нам нужно поговорить с ним, хоть как-то, и узнать, кто сейчас хранитель. Я думаю министерство не откажет тебе во встрече — поджимаю губы и не смею поднять взгляда на Гарри. Всё снова повторяется, снова страх окутывает. Но во всём этом ужасе мне необходимо держаться за руку. За его.

[indent]Страх. Это для меня уже родное чувство, неотъемлемое, неотделимое, слишком близкое, чтобы даже пытаться разорвать с ним отношения. Мы жили в страхе несколько лет подряд. Несколько лет подряд мы не знали, настанет ли для нас завтрашний день. Мы сжигали мосты, мы шли на необдуманные поступки, мы рисковали раз за разом не имея никакой гарантии, что всё будет хорошо. Оглядываясь назад я удивляюсь, как вообще хватало внутренней силы идти на подобное. Как у меня хватило силы стереть себя из памяти родителей, как хватило силы спать в палатке зная, что за нами идёт охота. Как хватило силы отправиться в Годрикову Впадину, к мистеру Лавгуду, в банк Гринготтс, как хватило силы прыгнуть на дракона, пробраться а Хогсмид, а затем и в Хогвартс. Как хватило силы смело встречать битву. Это кажется каким-то сном, частью жизни, которая была вовсе не со мной. Но вычеркнуть всё это невозможно, потому что всё это время рядом весело вышагивал страх и не давал ни на секунду забыть, что всё это абсолютно реально. Оно было, есть и будет с нами до самого конца и как оказалось, конец и вовсе ещё не настал.

[indent]Я заберу всех, кто так дорог Гарри.

[indent]Посмертные слова, которые отдаются мурашками на коже. Рон не последний, он начало цепочки и я не знаю, что будет ждать меня, что будет ждать всю семью Уизли, Хагрида, Макгонагалл, Невилла, Полумну и всех остальных. Я не сомневаюсь в последнем обещании Волан-де-морта и это леденит душу. Я понятия не имею с чего начать, не знаю, где, когда, в какой момент и главное кого будет ожидать опасность. Это выше моих сил, я устала бороться, но выбора другого просто нет. Я не брошу Гарри в этом, как не бросала никогда. Все надежды на спокойную жизнь рухнули, снова страх и непомерная тревога. А может быть, это даже привычнее, чем простые уроки, домашние задания и попытки построить отношения из многолетней дружбы.

[indent]Нет, нет, я не отказываюсь, я по прежнему хочу быть с человеком, которого люблю всем сердцем, просто... всё это оказалось сложнее, чем предполагалось мысленно. Мы знаем друг друга столько лет, мы столько вместе пережили, столько поддержки друг другу оказали, что между нами выстроилась крепкая дружественная связь и безумно сложно перейти черту. Даже поцелуи выходят какими-то неловкими и ни я, ни Гарри не пытаемся это обсудить. Обоим неловко, но я точно уверена, что с этим нужно что-то делать, просто необходимо, потому что я не собираюсь терять шанс быть с самым лучшим человеком во всей вселенной. Не потому что он был избранным, не потому что победил Волан-де-морта, а потому что он невероятный сам по себе, без клейма, без шрама, без истории. Его душа и сердце полны любви и искренности. Если однажды он спросит за что я его полюбила, список будет безумно длинный, учитывая мою любовь к выполнению домашнего задания на четырёх пергаментах. Но только вот сейчас не до веселья, не до шуток и не построения отношений, хотя я всё ещё уверена — нам нужно поговорить.

[indent]— Спасибо, директор — я мягко улыбаюсь обращаясь к Макгонагалл. Кабинет почти не претерпел изменений и это заставляет почувствовать себя неуютно. Когда-то здесь сидел Дамблдор, когда-то Снейп.

[indent]— Я сделала всё, что могла, мне жаль, что всё это продолжается, вы заслужили спокойную жизнь — она смотрит на нас по очереди, но я то знаю, что по большей части она обращается к Гарри, а я лишь благодарно киваю — Они открыли свой камин, поэтому, прошу — профессор указывает на свой камин и я не теряя времени захожу в него, беру горстку пепла и произношу слово, которое одно способно довести до безумия. Азкабан.

[indent]Честно говоря, меньше всего я хотела оказаться именно здесь. Пламя охватило всего на секунду и вот я уже выхожу на другом конце и темного камина. Здесь вообще всё тёмное. Комната каменная, без окон, абсолютно не живая. На потолке висит одинокая лампочка, света которой не хватает. За стенами слышен шум бьющихся о стены волн, холод пронизывает и ощущение уныния, беспомощности. Здесь огромное количество дементоров и не заметить их присутствие просто невозможно. Я вздрагиваю и обнимаю себя руками, а когда Гарри выходит из камина беру его за руку, чтобы ощутить хоть какое-то тепло — Ужасное место — тихо шепчу — Я знаю, тебе тяжело. От того, что история не закончилась, от того, что Волан-де-морт даже из могилы может до тебя добраться. От того, что ты, уверена, продолжаешь во всём себя винить. От того, что злишься на Рона думая, что если бы он не повёл себя так, как повёл, он был бы с нами и ничего бы не случилось. Но... Гарри, послушай — я забираю эту минутку, пока за нами не пришли. Поворачиваю к парню и беру его за вторую руку, слегка сжимая в знак поддержки — Но нам нужно собраться. Нет твоей вины в том, что сейчас происходит — я говорю не строго, а со всей нежностью, хотя это место и её отбирает — Всё будет хорошо, мы справимся — я сама себе не верю. То ли Азкабан так влияет, то ли мне страшно от того что кажется, будто история должна закончится только с нашими смертями. Мне не легче. Мне не лучше чем Гарри, он должен это понимать.

[indent]— Идёмте — я не заметила как в комнату зашёл охранник. Молчаливый, хмурый, такой же неживой как и всё здесь. Он провёл нас в соседнее помещение, посередине которого стояла шипастая клетка, а внутри сгорбился человек. Полу труп, призрак или вовсе инфернал, определить сложно. Он уже не тот величественный и высокомерный мужчина, что стоял рядом с Беллатрисой. Лишь глухая тень — У вас пять минут — процедил сквозь зубы охранник и закрыл за собой дверь. Я не заметила, как начала дрожать, угнетающая атмосфера высасывала все соки и мне просто хотелось поскорее отсюда убраться.

[indent]— Мистер... — я понятия не имела, как к нему обратиться — Лестрейндж — голос мой эхом оглушительным отскакивает от стен. Я отпускаю руку Гарри и делаю пару шагов ближе к клетке — Камень тёмных снов, где он? — без подготовки, без лишних разговоров и мужчина вздрагивает, как будто бы до этого момента вообще не замечал нашего присутствия — Если вы скажете нам правду, вас обещают перевести в другую камеру, где будет не три дементора, а один — теперь я его заинтересовала. Грязный, неопрятный, мерзкий человек взирает на меня тёмными, абсолютно пустыми глазами и мне снова становится холодно и прошибает ледяной пот .

[indent]— Я не разговариваю с грязнокровками — меня уже давно не задевает это слово, но сейчас почему-то остаётся горький привкус — Поттер — протягивает елейно — Если грязнокровка здесь, значит сладкие сны видит осквернитель крови Уизли — вдох, выдох, глаза прикрываю, а Родольфус заливается хриплым смехом — Возможно, мы можем договориться.

[indent]Не могу смотреть на его страдания, мучения, никогда не могла. Пусть мне и было страшно, но я всегда приходила к одному выводу — лучше пусть что-то случиться со мной, пусть вся эта боль обрушится на меня, но не на моих близких людей. Гарри как никто заслужил нормальную жизнь. Он как никто заслужил поводы для улыбок, для внутреннего успокоения, для такой простой, обыденной радости. На его долю выпало итак слишком много страданий и я просто не выношу всего этого. Отчасти я виновата сама. Я П О З В О Л И Л А себе поверить, что всё закончилось. Я позволила себе думать, что вот теперь начинается новая жизнь, в которой я и Гарри идём рука об руку в лучшем мире, который сумели построить. Я позволила себе взрастить в себе Н А Д Е Ж Д У и это было глупо, ужасно глупо, потому что когда нет надежды, нет и ожиданий, а я совершила ошибку. Мои мечты вдребезги разбились, отчего боль теперь в стократ сильнее.

[indent]Не могу отделаться от ощущения, что это место, Азкабан, высасывает последние капли теплоты. Я изо всех сил хватаюсь за какие-то светлые воспоминания, но они блекнут так же быстро, как и появляются, сгорают моментально в огне феникса, оставляя после себя лишь чёрно-серый пепел. Тошнота подступает к горлу, но я старательно сглатываю, успокаивая себя тем, что ещё немного и мы вернёмся в теплый и уютный Хогвартс.

[indent] Тёплый и уютный? Разве ты не помнишь каким он был всего несколько месяцев назад? Не помнишь разрушенные стены, мосты, кровь, трупы?

[indent]Хочется закричать, но этот крик застывает меж напряжённых, оледенелых связок, застывает на холодных губах и за тюрьмой из сцепленных зубов. Я Гермиона Грейнджер и я способна через это пройти, способна вытерпеть, иначе какая из меня поддержка. Напоминаю себе, что Гарри хуже, ведь у него слишком обострённое чувство вины. Я нужна ему, уверена, практически Н Е О Б Х О Д И М А.

[indent]Соберись, Гермиона. Это не страшнее тролля, василиска, оборотня, драконов, министерства, войны и Волан-де-морта. Всего лишь жуткое место и жалкий человек в клетке.

[indent]Собираюсь с силами, но лёгкие скованы, тяжёлая железная цепь продолжает затягиваться и сдавливать грудную клетку. Скоро закончится, всё это скоро закончится. А закончится ли? Непрощённый вопрос вновь с толку сбивает, а я всё так же старательно пытаюсь отбросить лишнее. И не с таким справлялись. Мы вновь всех спасём и на этот раз точно заживём долго и счастливо. Если бы у меня была возможность, я бы сейчас засмеялась от нелепости этой мысли, но Азкабан забирает умение улыбаться и смеяться и это даже к лучшему, не хотелось бы объяснять Гарри, что в голове я уже нас похоронила.

[indent] Сосредоточиваюсь на том, что говорит Родольфус, но вздрагиваю от голоса Гарри. Он не кричит, нет, просто в нём лёд сплошной и меня это пугает, всегда пугало. Но раньше этому было объяснение, он был крестражем и был связан с Волан-де-мортом, от того вспышки агрессии, от того ледяной тон голоса, от того мимолётный пересмотр взглядов. Но это должно было прекратиться, а теперь снова и я не скрывая тревоги смотрю на Гарри, но молчу. Мне хочется спросить, в порядке ли он, хочется взять за руку и напомнить обо всём хорошем что было сделано, но сейчас не время и не место. Отчего-то кажется, что он только разозлиться, в этом месте так точно. Ему гораздо тяжелее, чем я думала, его съедает вина заживо, без волшебного лекарства, что облегчает боль. Я вижу эту болезненность в его взгляде, в каждом движении, в каждом подрагивающем мускуле на лице. Кажется что сейчас в нём гораздо больше схожести с Тёмным Лордом чем когда-либо. Эта ожесточённость, это желание пойти на всё, лишь бы добиться своего. Я вновь вздрагиваю, будто бы подул ветер ледяной и обнимаю себя руками неосознанно. Мне страшно, С Т Р А Ш Н О.

[indent]— Я бы, конечно, мог развлекаться, давать информацию по крупицам, чтобы вы почаще меня навещали и ощутили всю прелесть этого места — он улыбается, но для меня это ужасно изуродованная, искалеченная, перекошенная гримаса, наводящая самый настоящий ужас — Но перспектива иметь под дверью лишь одного дементора слишком соблазнительна — я не выдаю своих чувств. Ни того, что откровенно ему солгала и никаких поблажек ему не будет. Ни того, что замерла в ожидании, снова в глупой надежде — Камень хранил мой домовик и ему были даны указания — передать камень тому, кто скажет пароль — и снова эта улыбка с обнажёнными зубами — Были назначены несколько, если того или иного схватят или или убьют, то должен прийти другой, но всё вышло не плохо, первым был назначен Торфинн Роули. Вы ведь его не поймали, правда? — теперь Родольфус смеётся и я еле сдерживаюсь, чтобы не зажать уши. Теперь даже не знаю что хуже, это место, дементоры или смех отчаявшегося сломленного человека. Человека ли? Но я Гермиона Грейнджер, я не могу по другому.

[indent]— Вы знаете где он сейчас? — мой голос предательски дрогнул и я ещё сильнее обняла себя руками, впиваясь в собственную кожу через одежду.

[indent]— Вы ведь не думаете, что последователи Тёмного Лорда существуют только в пределах Лондона? Он отправился туда, куда и должен был. Активировал камень, заставил коснуться его вашего Уизли, а затем вместе с камнем отправился во Францию, где нашёл убежище с теми, кто ещё верит в возрождение Тёмного Лорда — смех, нет, скрежет по стенам оглушительно, будто ногтями кто-то отчаянно желает выцарапать себе свободу. Я больше не могу слушать это, его голос, смех, больше не могу здесь находиться. Мы услышали всё, что нам было нужно и без лишних разговоров я хватаю Гарри за запястье, тяну с какой-то неведомой мне силой обратно к камину и могу сделать судорожный и глубокий вдох лишь когда оказываюсь вновь в кабинете директора. Она пытается о чём-то спросить, но видя наши лица видимо решает отложить расспросы на потом и я ей благодарна.

[indent]Путь до гостиной в тяжёлом молчании, давящем. Мы ещё не в состоянии отойти от пережитого уныния и ужаса, ещё не переварили полученную информацию и никто не решается заговорить. Знаю, мысли Гарри далеко отсюда, они в той тёмной яме под названием В И Н А. Я неосознанно ближе к камину подхожу, тянусь хотя бы к физическому теплу, потому что эмоциональное восстановится не так быстро.

[indent]— Гарри, мы не могли поймать всех — тихо шепчу. Он знает, что я права, но его натура, его протест, его чувство вины найдут миллион опровержений этому утверждению — Я знаю о чём ты думаешь — поджимаю губы и делаю глубокий вдох — Ты думаешь, что тогда в кафе, когда мы бежали со свадьбы Флёр и Билла, там был Роули и нужно было послушать Рона, убить его, но ты не прав, это ничего бы не изменило. Ты слышал Лестрейнджа, у них было множество человек, кто мог бы выполнить этот план. Не Роули, так кто-то другой — поднимаю взгляд на парня и внутри всё сжимается, я устала видеть как он страдает. Решительно подхожу ближе и опускаю ладони на его лицо, поглаживаю большими пальцами нежный участок кожи прямо под очками — Посмотри на меня — заставляю, а в тон голоса добавляю привычные строгие нотки — Ты не один, и всё это не относится только к тебе. Это зло, которое охватывает весь волшебный мир. Это не твоя вина — вкрадчиво каждое слово произношу и так хочу его поцеловать, чтобы он принял это слова, принял помощь, меня, но не шевелюсь, всё ещё страшусь того, какая тьма может быть внутри него.

[indent]В моём взгляде нет жалости, я хотела бы в это верить. Но я схожу с ума от боли и от переживаний за него. Всё время что я его знаю, он был скалой, он был сильным и храбрым не по годам, но со временем я всё больше видела другую его сторону, очень хрупкую часть, которую я бы очень хотела сберечь. Ни один человек не может быть настолько сильным и непробиваемым, на то мы и люди, что имеем весь спектр эмоций и никто не способен в одиночку справиться со всепоглощающей болью. Рано или поздно все ломаются. Те, кто делает вид, что всё прекрасно, что они всё вынесут. И сейчас мне отчего-то кажется, что Гарри дошёл до своей личной границы, личной точки, после которой и начнётся этот самый слом и меня это пугает.

[indent]Я лихорадочно думаю, чем могу помочь, но знаю, что если он не позволит — ничего не получится. Гарри не может признать себя слабым или уставшим, он всё ещё ощущает себя избранным и испытывает невероятно глубокое чувство вины за всё. Сколько бы я ему не объясняла, сколько бы не пыталась достучаться, он не понимает, не хочет понимать. Всё что произошло в его детстве — случайность, Волан-де-морт выбрал его как равного и раз за разом Гарри давал ему отпор и никогда не был один. Он столько сделал для волшебного сообщества, что не хватит и книги описать его подвиги. Но из-за своей натуры Гарри не видит этих хороших моментов. Или не может, я не знаю. Он видит лишь то, что погибло множество хороших волшебников и почему-то считает, что это из-за него. Видит принесённую горечь, тёмные времена и вновь считает, что это лишь из-за него. Не из-за того, что тёмный волшебник был одержим идеей бессмертия и порабощения волшебного мира. Не из-за того, что он нашёл отклик в армии таких же тёмных волшебниках. Не потому что это Волан-де-морт нёс горечь и разрушения. Гарри не желает смотреть на всё это в целом, он видит лишь одну причину, в себе. Так было всегда и на эту тему у нас было множество разговоров, но моего влияния/убеждений/уговоров хватало ненадолго. И вот мы снова в исходной точке.

[indent]Как и говорила, знаю все его мысли в эти секунды и он их повторяет, а я поджимаю губы и брови хмурю, потому что не понимаю, как такой умный человек как Гарри может говорить такую ерунду.

[indent]— Мы не убийцы, Гарри, ты прекрасно знаешь что в этом и есть разница между тёмным и светлым волшебником — пытаюсь говорить мягче, но я так и не научилась сдерживать свои недовольные порывы и сейчас мои слова звучат будто лекция. Вздыхаю глубоко, чтобы всё же добавить больше нежности — Если ты начнёшь оправдывать убийства, если начнёшь говорить, что они заслужили, то потеряешь себя, а я этого не хочу. Ты слышал Лестрейнджа, у них был план и убийство Роули никак бы не помогло, сколько бы ты себя в этом не убеждал — я Гермиона Грейнджер, и взгляд на мир у меня однозначный. Говорю тише, смягчаю тон и пытаюсь даже улыбнуться, но кажется после Азкабана эта способность ещё не полностью восстановилась. Ощущение, что сегодня мне будут сниться кошмары и я с ужасом представляю, как пойду в комнату и буду смотреть в темноту, как сердце от страха примется скакать голопом, как я буду до ужаса бояться закрыть глаза. Буду представлять себя в этой шипастой клетке в окружении дементоров. Даже от этих мыслей холодею, но Гарри заставляет отвлечься. Заставляет посмотреть на него и опять снова почти улыбнуться.

[indent]Называет меня светом и внутри теплота разносится с башенной скоростью. Не всё потеряно с моим душевным состоянием. И тут он целует, мягко, трепетно, нежно, это мысленно отправляет меня в тот день в палатке и я наконец могу улыбнуться сквозь поцелуй, который резко переходит от невинной нежности к напористости и у меня земля уходит из под ног. На эти секунды я забываю абсолютно обо всём, позволяя Гарри делать то, что он хочет. Ощущаю его горячие касания под одеждой и сама не отстаю. Бессовестно залезаю ему под футболку, глажу его кожу в ответ и растворяюсь в моменте. Отвечаю на этот поцелуй так же яростно, так же отчаянно, будто это единственное что способно удержать нас от безумия, удержать от тьмы, что так сильно хочет забрать нас, утащить с собой в пучину. Хватаюсь за Гарри как за спасательный круг и в этом поцелуе пытаюсь передать все свои чувства, хотя это и невозможно.

[indent]Задыхаюсь, когда он поцелуй прерывает, смущённо руки свои убираю и уверена, что знатно покраснела — И я люблю тебя — тихо шепчу, а внутри всё трепещет от зародившегося желания и его слов, снова земля из под ног уходит — Так ты меня ещё не целовал — усмехаюсь мягко, хотя наружу рвётся более нервный смех — Справедливости ради, стоит заметить, что в последнее время ты вообще не рвался меня хоть как-то целовать — смущённо проговариваю и отступаю на шаг назад. Возможно, сейчас совсем не время обсуждать дурацкие проблемы отношений. На кону в очередной раз стоит благополучие волшебников, жизнь Рона и всей семьи Уизли, а мы собрались тратить время на это, но... Отчего-то мне кажется, что не помешает отвлечься, кроме того, плоха та команда, в которой есть не разрешенные вопросы. Взгляда с Гарри не свожу, смотрю смело.

[indent]— Знаю, твои мысли сейчас не здесь, ты ведь активно занят самобичеванием и так же знаю, что возможно это эгоистично и не вовремя, но мы должны поговорить. Что тебя гложет, Гарри? Ты будто боишься подпускать меня ближе, хотя и говоришь что любишь и может быть этого должно быть достаточно, но... нет, недостаточно, потому что каждый раз я чувствую в тебе какие-то сомнения, какую-то остранённость и меня это пугает. Ты ведь всё ещё не передумал быть со мной, правда? — вопрос повисает в воздухе нервозностью и угрозой. Он слетел с языка быстрее, чем я успела подумать, но с другой стороны это было необходимо и кажется, нам обоим.

[indent]Неполноценность команды ощущается холодом на коже, неприятным зудом. Одна я не в силах убедить Гарри в неправильности мышления, в неправильности его мыслей. Нужна, просто необходима поддержка и Рон сейчас был бы как никак к стати. Он бы встал на мою сторону, а потом сказал бы нечто забавное и мы пришли бы к единому мнению. Так всегда было, так работала дружба. Мы с Роном были неким спасательным кругом для Гарри, или компасом, который не давал сбиться с верного пути, направления. Он всегда старался балансировать, но и у него не всегда хватало сил оставаться на плаву. Я знаю, что мои слова "я понимаю каково тебе" не значат ровным счётом ничего. Это не моих родителей убили в детстве, это не я была избранной, это не я была крестражем, это не я теряла близких людей на каждом шагу, это не от меня ждала великих свершений и давили этим, это не мне было создано победить Волан-де-морта и я чувствую себя какой-то отвратительной лгуньей, когда произношу те или иные слова. Но затем вспоминаю, я компас, я маяк, я спасательный круг и пока Рон не может к нам присоединиться, я должна взять на себя эти роли полноценно. Каким бы сильным Гарри не пытался казаться, на самом деле он ужасно устал и сейчас это видно ещё более отчётливо и в первую очередь потому что он даже не пытается это скрыть.

[indent]Но у меня есть преимущество — я знаю его очень много лет и мне не составляет труда распознать/увидеть/ услышать его истинные мысли. И всё что мне нужно делать — это оставаться собой. Той решительной и непоколебимой Гермионой Грейнджер, той самой подругой Гарри Поттера. Только это вдруг стало непомерно сложным. Стоило нам сделать шаг друг к другу, стоило нам признаться в своих чувствах, как я вдруг заробела, слишком много думаю о том что говорю, о том что хочу сказать, о том, как Гарри отреагирует на то или иное. Раньше подобное меня не беспокоило, я говорила абсолютно всё о чём думала и пусть на этой почве ругались, я отстаивала свою позицию и не давала Гарри скатиться в пропасть, а сейчас что-то перещёлкнуло, изменилось. Но так не должно быть. Без меня прежней он точно не справится и мне необходимо уложить это в своей голове. Рона нет, я одна на тропе борьбы с любовью Гарри к самокопанию.

[indent]— Послушай меня внимательно, Гарри — выдыхаю глубоко, стараюсь с мыслями собраться, стараюсь подготовить себя к собственным словам, борясь с необъяснимым страхом — Разделять добро и зло важно и самое первое, что в этом разделении ты должен понимать, так это то, что убийство и есть чистое зло в своём главном проявлении. Ты не убийца, ты не Том Реддл. Я знаю, твоя тяга бороться за справедливость необуздана, ты был готов отдать свою жизнь и именно это и делает тебя тобой — в глаза его смотрю и ни на секунду не отвожу взгляда, ладонь опускаю ему на грудь и чувствую кончиками пальцев  яростное биение его сердца — Оно бьётся у тебя за каждого из нас, оно полно любви, доброты и заботы. Не позволяй проникнуть туда тьме. Ты прекрасно знаешь, что должен сделать. Закончить Хогвартс, поступить на работу в Министерство, стать аврором, чтобы делать то, что ты лучше всего умеешь — добиваться справедливости. А если начнёшь считать, что убийство это благословение, очищение, то потеряешь всё. Себя, свою жизнь, меня... — удар ниже пояса, знаю, но наконец-то я не боюсь его реакции, наконец-то я могу сказать всё что думаю, хотя и даётся это не легко, но внутри некий огонёк удовлетворения разгорается, напоминая обо всех таких разговорах, когда я говорила то, что Гарри не хотел слышать или не мог сказать сам, или не мог признать.

[indent]Дальнейшие его слова вновь заставляют сердце трепетать и наполняться теплотой. Он так волнуется, но это нормально, это нисколько не убавляет искренности, которая исходит от глаз, полу улыбки, голоса, самих слов. Хочу остаться в этом момента навсегда и не возвращаться в реальность, в которой всё снова совсем не радужно. Хочу забыться и утонуть, но и он и я знаем, что это непозволительная роскошь, по крайней мере в данное время.

[indent]— Мы будем учиться, будем целоваться, будем искать укромные уголки, я не то что в это верю, я знаю что это будет, это ждёт нас — с полной уверенностью заявляю и улыбаюсь мягко. Ощущение грязи, липкости и пустоты от встречи с Азкабаном наконец покидает моё тело и я сейчас будто бы счастлива так, как ещё никогда не была в жизни — Просто чуть позже. И я сомневаюсь, что тебе придётся долго ждать, чтобы я была готова — смущённый смешок срывается с губ и я снова краснею. Отчасти из-за того, что мне стыдно говорить о таких вещах, отчасти из-за того, что эти вещи я обсуждаю с Гарри. Нить дружбы безумно крепка и каждый шаг даётся с трудом, особенно тяжело, но не в плохом смысле, нет — Каждый имеет право на счастье, а ты тем более. Ты его заслужил, ты его вырвал из лап смерти и тьмы, так что не смей. Не желаю больше никогда этого слышать — снова строгость в тоне, приказная, указательная. Но спорить дальше и объяснять, что он ни в чём не виноват я не хочу. Я слишком устала, я слишком боюсь и всё ещё не знаю как сегодня заснуть.

[indent]Гарри делает шаг и я не шевелюсь, я просто замираю, а сердце ускоряет свой ритм, дыхание сбивается моментально, стоит только взглянуть на Гарри — Давай украдём ещё пару минут — говорю тихо, практически шёпотом, потому что не доверяю сейчас своему голосу. Мурашки по коже бегут от напряжения, близости и сильнейшего желания снова почувствовать вкус его губ, его касания к коже, его дыхание. Шаг. Носом веду по его щеке еле касаясь, глаза прикрываю стараясь очистить голову от лишних мыслей — Поцелуй меня. Поцелуй так, как никогда — не просьба, а практически мольба.